Как сильно неосторожные слова журналистов могут ранить родителей с особенными детьми? Или у нас уже есть общественное принятие и понимание, так что формальная корректность не так важна?
Этот ваш материал очень сильно ударил по людям, у которых есть дети с особенностями. Все смешалось в какую-то кашу, которая вызвала раздражение и обозление. Сегодня общество, на мой взгляд, всё-таки ещё не готово к тому, чтобы смотреть на людей с различными проблемами здоровья или другой социальной группы как на равных. Но и сегрегация тоже может сильно ранить, потому что общество наше очень жёсткое, конкретное, и хочет, чтобы рядом было всё красиво и никто не мешал со своими кривыми походками. Я считаю, что нужно писать всё-таки очень аккуратно, без всякого стёба, подковырки.
Я понял, спасибо, давайте перейдем к вопросу о поправках к закону о запрете усыновления для многодетных семей. Есть ли у нас шанс на корректировку законодательных инициатив? Насколько это всё ужасно?
Действительно, есть проблемы воспитания большого количества детей в семьях, которые попадают из детских домов. Но я не считаю это критичным. Здесь налицо неподготовленность законодательной инициативы. Болезненно отреагировали родители, болезненно отреагировали не только те, кто взял много детей, но и все остальные. Потому что у всех проблемы схожие, требуется качественное сопровождение и поддержка, а не ограничения, которые никому не помогут.
Насколько вообще позитивна у нас динамика усыновления в последние годы? У меня перед глазами цифры: в 2006 году 186 тысяч казённых сирот, сейчас 48 тысяч.
Произошел информационный прорыв. Вспомним, например, фильм Ольги Синяевой «Блеф, или с Новым годом» с большим количеством сюжетов с общим посылом: усыновляйте. Тему раскачали, но сама система подготовки и сопровождения опеки была не готова. Люди стали брать детей их детдомов, но при этом и количество возвратов возросло, да и вообще детей стало просто меньше за этот период. В детских домах сегодня очень много детей, оставленных по временному заявлению. Эта цифра доходит до 70%. Да, проблемы поиска семьи для маленького ребенка уже практически не стоит. Но порядка 48 тысяч детей постарше все еще находится в детских домах. И надо помнить о тех детях, которые согласно 481-му постановлению, могли бы снова оказаться в кровных семьях. Здесь тоже большой вопрос: система издала постановление, а какими кадрами и кто будет это исполнять, совершенно непонятно. И есть еще скрытое сиротство, то есть каждый раз нужно разбираться в судьбах, которые стоят за позитивной статистикой.
Насколько велики региональные различия? То есть всё зависит от центральной власти или региональные усилия, гражданское общество тоже имеют большое значение?
Вопрос материального стимулирования имеет определённое значение. В Москве до 25-30 тыс. рублей платят за ребёнка, а в Чувашии или Карелии - 6-7 тысяч На мой взгляд, ещё очень важен уклад жизни, бытовая культура региона. В Белгородской области, где земледелие и сельское хозяйство, дети уходят часто в сельские семьи. И живут совсем по-другому, нежели дети в Москве. Ну, и, наверное, глубинка просто более сердечная: не всегда за деньги, а чаще всего просто за мотивацию. Но, я считаю, что мотивация должна быть и денежная: Вот сейчас мы помогали одной семье, которая взяла ребёнка (ну уже не совсем ребенка) из ПНИ, который много лет прожил в казенной сиротской системе. Но возникли трудности: например, установки пандусов. Мы помогали, искали средства через фэйсбук— на установка поручня в туалет, электрическую коляску. Очень важно, как на это реагирует государство, как участвуют общественные организации. Потому что, всё-таки, ресурсов не хватает, но не всегда нужны деньги, иногда дело просто в участии. 29 лет человеку! Её взяли в семью, это же чудо! Потому что из ПНИ в таком возрасте не забирают, таких случаев крайне мало. Или вот Оля Синяева взяла мальчика Колю из ПНИ, ему 16 лет. По местным сиротским меркам, такие дети уже «старички». Чтобы этих «старичков» брали, должна быть совсем другая работа и отношение общества.
А какая у нас динамика с диагнозами отставания умственного развития, которыми так грешила наша система?
У нас ещё не выстроена система принятия сложного ребёнка со стороны системы. Системе проще поставить диагноз и потом уже получать надбавки за плохую работу. Недавно я занимался историей одного ребёнка. Когда он попал в семью, его мама умерла от онкологии. Конечно, он вёл себя неадекватно, а как он ещё должен себя вести? Его постоянно возили в психушку. Я его увидел буквально за неделю благодаря фэйсбуку, устроил его в семью. Потому что система очень просто расправляется с таким ребёнком, который ведёт себя соответственно своему мировосприятию. Система остаётся системой. Бездушной, не ответственной за будущее ребенка.
Как меняется финансовая и общественная ситуация в некоммерческих организациях?
Многие организации начали заявлять о том, что начинают сворачивать свою деятельность в связи с недофинансированием. Экономическая ситуация сейчас, на мой взгляд, должна перевернуть понимание жизни у многих НКО: помогать должны не только олигархи, но и простые граждане. Благотворители должны учиться взаимодействовать со СМИ и государством. Останутся те, кто умеет работать с широким спектром ресурсов, в том числе, пожертвованиями населения, без зависимости от одного какого-то крупного источника. Экономическая ситуация сложная, понятно, что она бьёт по социальному клиенту, но зато изменяет сознание общественных организаций.
Расскажите о проектах, которымивы сейчас занимаетесь.
Мы сейчас открываем учебный класс в следственном изоляторе в городе Кольчугино, там есть подростки, севшие по жестоким статьям: убийства, наркотики, разбой. Мы продвигаем помощь не только детям с особенностями, но и детям, которые попали в такие ужасные ситуации. Это уже четвёртый класс, который мы открываем. Ну и я сейчас активно продвигаю горячую линию для выпускников детских домов, у которых есть сложности с жильём, с другими юридическими и психологическими проблемами. Мне кажется, самое лучшее — это малые шаги, не массовые мероприятия, с привлечением «звезд», а точечная работа, конкретные истории, адресная помощь.
Справка: Информация от Социального центра Святителя Тихона при Донском монастыре: Мы предлагаем всем, кто имеет такую возможность, принести осенние плоды для раздачи бездомным людям. Сбор ведется в специальный короб около храма Серафима Саровского на новом Донском кладбище. Телефон для координации: 89104703063. Координатор Ольга подскажет, как поступить с принесенными дарами.