Заполярный филиал (ЗФ) ОАО ГМК «Норильский никель», пожалуй, крупнейшее в России градообразующее предприятие. Горно-металлургический комплекс компании включает в себя рудники, где добывается богатая, вкрапленная и медистая руда, обогатительные фабрики (Талнахскую и Норильскую) и металлургические заводы — Никелевый, Медный и Надеждинский. Работу этих профильных для компании производств обеспечивают различные строительные, ремонтные, транспортные и проектно-исследовательские предприятия. Получается, что в той или иной мере на основное производство ЗФ «Норильского никеля» работают все жители так называемого большого Норильска — муниципального образования, куда входят город Норильск и отдаленные от него районы Талнах и Кайеркан с общей численностью жителей около 214 тыс. человек.
Судьба предприятия такого масштаба — нахождение под постоянным прицелом природоохранных организаций. Да и на мировом рынке сегодня смотрят уже не только на продаваемый товар. Стоит напомнить, что «Норильский никель» производит более 40% палладия, около 20% никеля, более 15% платины, более 10% кобальта, 3% меди от всего мирового объема производства этих металлов. Конкурентная борьба столь остра, что «неэкологичного» производителя конкуренты мгновенно отправят в глубокий нокаут.
В случае с ЗФ «Норильского никеля» ситуация осложняется еще и тем, что его основные металлургические производства находятся практически в городской черте. Это еще одна причина того, почему вопросы экологии выходят здесь на первое место.
Наибольший масштаб экологическая деятельность «Норильского никеля» стала приобретать с 1996 года, когда на предприятие пришла новая команда менеджеров, понимающих значимость решения вопросов экологии в Норильском промышленном районе. Сегодня принятая на предприятии Концепция производственно-технического развития ГМК «Норильский никель» определила экологические требования к производству, прописав в деталях все проблемы и определив пути их решения.
О том, какие меры предпринимаются для решения экологических проблем компании в Норильске, «Эксперту-
Сибирь» рассказывает главный инженер, заместитель руководителя Горно-металлургической дирекции Заполярного филиала ОАО ГМК «Норильский никель» Николай Кайтмазов.
— Николай Георгиевич, расскажите об основных положениях экологической программы. На какой срок она рассчитана, какие средства заложены на ее реализацию?
— Наша стратегия строится на том, что производство должно быть экологически безопасным. Это непреложное условие, четко соблюдая которое, мы уже можем вести разговор об увеличении объемов производства. Собственно, благодаря неукоснительному следованию этому правилу при стабильном росте объемов производства Заполярный филиала «Норильского никеля» не только не увеличил, но даже сократил в последнее время выбросы загрязняющих веществ в атмосферу.
Приоритет нашей экологической программы — снижение выбросов в атмосферу диоксида серы. Это вещество — основной загрязнитель воздуха в Норильском промышленном районе. Мы перерабатываем сульфидные руды, которые содержат большое количество серы, и технология производства такова, что от серных выбросов не уйти, значит надо планомерно снижать их объем. В свое время одним из способов снижения выбросов был вывод железа и серы в пирротиновый концентрат, названный так по основному содержащемуся в нем минералу — пирротину. Помимо сульфида железа, он содержит достаточно много никеля, меди, кобальта и металлов платиновой группы, поэтому наиболее ценная часть пирротинового концентрата вовлекалась в производство, а бедная складировалась до будущих времен, пока не будет создана эффективная технология переработки. Накопили ни много ни мало 20 миллионов тонн, кстати, тоже не улучшающих экологию нашего региона. Уже несколько лет, как мы начали вновь вовлекать в производство этот лежалый пирротиновый концентрат, скоро полностью его выработаем.
Приоритет нашей экологической программы — снижение выбросов в атмосферу диоксида серы
В мае одобрена Концепция производственно-технического развития предприятия до 2020 года. Основное место в этом документе занимает стратегия утилизации серы. Два года назад наша компания приняла программу поэтапного снижения выбросов диоксида серы до уровня предельно допустимых выбросов в 2015 году. Этот уровень, рассчитанный учеными по специальной методике, составляет, с учетом особенностей климата и рельефа промышленного района, 213 тысяч тонн серы в год.
Эти расчеты строились на основе следующих данных: сейчас у нас есть источники выбросов — Никелевый, Медный и Надеждинский металлургические заводы. Мы знаем, сколько каждый выбрасывает диоксида серы, при этом есть программа расчета рассеяния этих выбросов. Можно узнать концентрацию вредных веществ в наземном слое земли и сравнить ее с предельно допустимой концентрацией (ПДК): если она ниже одного ПДК, значит все нормально. Исходя из этого, рассчитывается суммарный объем выбросов предприятий Заполярного филиала в целом. Сегодня мы выбрасываем в атмосферу 979 тысяч тонн серы в год.
Разница между тем, что имеем и к чему идем, как говорится, налицо. За 10 лет мы должны сократить выбросы в пять раз. На реализацию программы заложена сумма примерно в миллиард евро на весь период до 2015 года. Собственники компании идут на это, понимая всю значимость решения экологических вопросов.
— Как «Норильский никель» намеревается снижать выбросы серы — с помощью модернизации оборудования, внедрения новых, менее экологически опасных технологий?
— Абсолютно верно. Действовать будем по всем направлениям. Проблема утилизации серы крайне сложная, особенно если вспомнить историю Норильска: здесь всегда боролись больше за металл, а не за экологию. Город начал строиться в 1935 году. Норильский комбинат основывался на месторождении Норильск-1. К 1960-м годам оно истощилось, и был такой переломный момент в истории Норильска, когда комбинат хотели закрывать, а людей выселять на материк. Но в начале 1960-х были открыты Талнахское и Октябрьское месторождения. Там действительно очень богатые руды с большим содержанием не только цветных, но и платиновых металлов. Правда, руды очень сложные. Он сложны тем, что содержат от 30 до 60 процентов пирротина — соединения железа с серой, в котором также содержатся включения цветных и драгоценных металлов. Эту серу мы должны потом выделять на всех этапах производственного цикла — и при обогащении руды, и при плавке концентратов.
Об экологии задумались более или менее серьезно в начале 1980-х годов, когда на Надеждинском металлургическом и на Медном заводах появились первые сероутилизирующие объекты. А в конце 1990-х, с приходом нынешней команды менеджеров, стали уделять экологии повышенное внимание. Но за год невозможно исправить то, что было проблемой в течение десятилетий.
Мы активизировали работы по поиску наиболее перспективной и эффективной технологии утилизации серы из богатых газов Медного и Надеждинского заводов. Принято решение максимально переводить все серосодержащие газы в богатые, а там, где этого достичь не удается, бороться с бедными газами самым радикальным способом. В частности, стратегия предусматривает закрытие агломерационного и плавильного цехов (то есть тех переделов, которые образуют бедные газы) на Никелевом заводе — самом старом предприятии Норильского промышленного района.
— А в чем различие между богатыми и бедными газами?
— Это условное деление и, кстати, разное на разных предприятиях. Бедными считают газы с концентрацией диоксида серы менее трех процентов. Именно такие образуются на переделах Никелевого завода, которые мы собираемся закрыть. Но, например, на Медном заводе мы и 30-процентные газы считаем не очень-то богатыми. Многое зависит от возможностей конкретного металлургического процесса, из которого мы стремимся выжать максимум. Есть расчеты института «Гипроникель» (Санкт-Петербург), показывающие, что из всех возможных направлений утилизации на наших предприятиях серу лучше всего выделять в виде элементной, чистой. Как продукт она нейтральна (известны огромные природные месторождения самородной серы), поэтому ее можно сколь угодно долго хранить, а при благоприятной конъюнктуре рынка — продавать.
Для нас выделение серы менее затратно, чем все другие способы ее утилизации
Сера — востребованный продукт. Она используется при производстве минеральных удобрений, бумаги, резины, так что проблем со сбытом у нас не будет. Выделять ее нужно именно из богатых газов, потому что бедные надо еще сконцентрировать, собрать в каком-то реакторе, чтобы провести химические реакции и выделить эту серу. У нас пока около 50 процентов диоксида серы образуется в виде богатых газов и столько же в виде бедных, из которых получить серу трудно и затратно. Потому речь идет о закрытии производств — источников бедных газов на Никелевом заводе.
Что касается ввода нового оборудования и того, как нам резко снизить выбросы диоксида серы к 2015 году, то в программе это четко расписано, и график соблюдается неукоснительно. Уже сделаны первые практические шаги: на Медном заводе поставили новый котел-утилизатор, используется новый титанооксидный катализатор. Эти меры позволили увеличить эффективность утилизации диоксида серы на треть. Реализуем еще ряд проектов.
— Выделять элементную серу — дорогое удовольствие?
— Все экологические мероприятия, к сожалению, не приносят прибыли. Правильнее говорить о наименее затратном способе решения проблемы. Для нас, в наших конкретных условиях, выделение серы менее затратно, чем все другие способы ее утилизации.
Конечно, нам хотелось бы здесь производить серную кислоту, потому что технология такого производства из серосодержащих газов отработана еще с дедовских времен — с начала прошлого века, до мелочей отработана на большом количестве металлургических заводов. Процент извлечения кислоты из серных газов — не менее 99. Выбросов практически нет никаких. Получай кислоту в Норильске. А дальше что с ней делать? Ее нужно везти на материк. Мы живем, по сути, на острове — железных дорог нет, придется нанимать танкеры для перевозки кислоты, везти ее Северным морским путем. А это экологический риск — вдруг на танкере случится авария?
Просчитав плюсы и минусы, мы поняли, что производство чистой серы будет наименее убыточным, хотя ее себестоимость достаточна высока, в том числе за счет транспортной составляющей: ведь ее нужно упаковать, привезти в Дудинский морской порт, погрузить на баржи или на морские суда и потом отвезти потребителю. Вместе с транспортной составляющей цена нашей серы составляет более 100 долларов за тонну, а продажная цена на рынке — в пределах 35–37 долларов. Компании это никакой выгоды не приносит, но мы идем на убытки, получаем серу, часть увозим на внутренний рынок, а остальное планируем складировать и хранить здесь. При этом активно ищем пути ее возможного использования. Уже есть проекты использования серы (конечно, в составе специальных смесей с другими компонентами) для заполнения пустот, возникающих при добыче руды, для дорожных покрытий вместо битума.
— В своих поисках вы сотрудничаете с учеными, используете зарубежный опыт?
— Конечно. Мы рассматриваем любые проекты. Еще в начале 2000-х наши специалисты на ежегодной Всемирной конференции производителей и потребителей серы вызвали ажиотаж у присутствующих, заявив, что «Норильский никель» в недалеком будущем может стать крупным производителем серы. К нам потянулись фирмы, которые хотели бы сотрудничать. Мы организовали презентацию этих фирм в Норильске, рассказали, что у нас есть и что нам надо, они показали свои возможности и представили технико-коммерческие предложения. Из всего предложенного мы отобрали ряд предложений для более детального изучения и сравнения, ориентируясь прежде всего на достижение заданных технологических показателей и, конечно, капитальные и эксплуатационные затраты. Разумеется, и наши ученые тоже подключились.
У нас в Норильске существует уникальное подразделение — Горно-металлургический опытно-исследовательский центр (ГМОИЦ), чьи разработки высоко котируются не только в России, но и за рубежом. В частности, на Медном заводе используется технология производства элементной серы, которая вобрала в себя большое количество наработок ГМОИЦ, а также институтов «Гинцветмет» из Москвы и «Гипроникель» из Санкт-Петербурга, местного института «Норильскпроект» и других. Можем с гордостью сказать, что нами разработана уникальная, единственная в мире технология получения элементной серы из металлургических газов. Правда, на Западе на нас всегда смотрят с удивлением: «Зачем вы серу-то получаете? Вы идете по самому энергоемкому пути, все металлурги мира получают из газов серную кислоту!» Но, как я уже говорил, для нас этот путь закрыт.
Еще один неблагоприятный фактор, повышающий затраты, — климатические условия. На большинстве иностранных заводов достаточно построить легкие цеха — практически одни фундаменты, все оборудование — на открытом воздухе. У нас две трети стоимости любого проекта — это помещение, ведь при минус 50 не поработаешь под открытым небом. И только одна треть — стоимость самого оборудования. Отсюда огромные затраты. Например, чтобы провести реконструкцию серного цеха на Надеждинском заводе, требуется по минимуму около двухсот миллионов евро.
Технология, которую мы сейчас вводим на Медном заводе, рассчитана на выделение из газов 130 тысяч тонн серы в год, установка будет стоить порядка 72 миллионов евро. Экология — дорогое удовольствие, но она необходима, потому что продавать металл на рынке и загрязнять среду обитания, собственный город нельзя.
— В свое время Норильск называли самым экологически неблагополучным городом России. На ваш взгляд, изменилась ли ситуация сегодня?
— И на мой взгляд, и на взгляд жителей Норильского промышленного района, по сравнению с прошлыми годами экологическая обстановка в городе изменилась к лучшему. Объем выбрасываемого в атмосферу неочищенного газа стабилизировался и даже несколько снизился, особенно в пересчете на тонну производимого металла, воздух в городе стал чище.
Вся программа утилизации серы нацелена прежде всего на то, чтобы ее эффект почувствовал каждый житель. Город находится, по сути, в треугольнике заводов, поэтому любое превышение выбросов недопустимо. Сегодня за этим жестко следят местные, краевые, федеральные экологи. Не соблюдать экологические нормы выбросов — работать себе в убыток. Сегодня федеральный центр принял очень жесткие законы: если раньше мы платили штрафы за лимитные и сверхлимитные выбросы, то в настоящее время такого понятия, как сверхлимитные выбросы, не существует. Как только мы видим, что можем превысить предельное значение, нам приходится тормозить производство металла. То есть выбросы серы жестко завязаны с нашей прибылью.
— Выходит, сегодня окупаются любые затраты на экологию?
— Если не понимать под прибылью сиюминутный финансовый интерес, то затраты на экологию не могут быть убыточными. Пора это понять. Надо осознавать, насколько важно сохранить природное равновесие, и свести к минимуму вред, наносимый окружающей среде.
Наша работа в повышении экологической безопасности металлургического производства и снижении экологического вреда оправдана. Просто мы зачастую не можем просчитать все на пять–шесть шагов вперед, а считаем по прямой прибыли: затратил столько — получил столько. А что мы оставим потомкам? Какую среду обитания они получат после нас? Поэтому и стараемся сегодня минимизировать вред от металлургического производства. Задача достойная, хотя и сложная. Думаю, мы ее решим.
Специальный проект журнала «Эксперт-Сибирь» и заполярного филиала ОАО «ГМК «Норильский никель»