Развал сделки ОПЕК+ вскрыл реальную проблематику энергетического рынка планеты, сместив акценты из экономики в плоскость геополитики. Попытки оценить происшедшее в старой (рыночно-либеральной) логике представляют картину в виде бесцельного крушения основ и нарастания хаоса.
Проблема осознания (осмысления) происшедшего в Вене разрыва и его последствий заключается в том, что мировой рынок находится в стадии глубокой структурной перестройки. Ее результатом станет качественно иная социально-политическая модель взаимоотношений субъектов глобального рынка.
Отличительный признак новой модели – регионализация мировой экономики. Через санкции, торговые и девальвационные войны конкуренция вновь перешла (вернулась) с корпоративного уровня (ТНК) на национальный (Nation State). Именно с этой позиции сегодня следует рассматривать провокацию Саудовской Аравии, отказ России от ультимативных условий, и кажущееся (только кажущееся) бездействие США.
3 марта, накануне встречи участников сделки ОПЕК+ в Вене, ФРС США провела экстренное совещание и понизила учетную ставку с 1,5-1,75% до 1-1,25%. Что означает фактическая девальвация доллара при практически нулевой инфляции? Во-первых, это снижение расходов на содержание колоссального долга, а, во-вторых, обесценивание долларовых сбережений производящих и ресурсных стран.
Фактически, США открыли для себя новую кредитную линию, вновь взяли взаймы у сберегающих долларовые резервы стран часть их резервов (точнее – конфисковали). То, что для всего мира является инвестиционным ресурсом, для США всего лишь их внутренний долг, номинированный в их национальной валюте.
Экстренное снижение учетной ставки ФРС стало сигналом, что в национальной конкуренции для США берегов не существует. Оказавшуюся на грани банкротства сланцевую отрасль вновь подкачают через биржевые механизмы за счет традиционной добычи. Ценовое давление на страны-экспортеры энергоресурсов продолжится. Иран оставят под жесткими санкциями, а в Венесуэле будут менять Мадуро на Гуайдо.
Сигнал был услышан, прочитан и на него последовал осознанный ответ. Согласие с ультиматумом Эр-Рияда означало для Москвы самоубийство. В условиях национальной конкуренции атака идет не на компании, а на государства. Доказательством тому санкции против венесуэльской и иранской нефти, а также остановка «Северного потока-2».
Тут возникает ключевой вопрос. Почему главным противником США в национальной конкуренции объявлена Россия, а санкции введены не против русской нефти и газа, а против венесуэльской и иранской?
Простой ответ: потому что сегодня долю русской нефти и газа на мировом рынке ни Саудовская Аравия, ни сланец заменить не могут. Под силу это только Венесуэле и Ирану, которые политически неподконтрольны США и отказываются играть по их правилам. Для более сложного объяснения, необходимо сначала понять природу американского «сланцевого чуда».
Сланцевая Панама
Рост добычи сланцевой нефти в США начался сразу после кризиса 2008 года, когда цена на нефть рухнула с 134,67 (июнь) до 43,43 $/б (декабрь). Первое время добыча росла очень медленно параллельно с плавным ростом цены. К 2011 года цена выросла почти до 80-90 $/б, а уровень добычи сланца до 1,8 млн б/д (2008 год – 1,3 млн б/д).
В 2011 году цена на нефть резко прыгает вверх до 120 $/б и закрепляется на уровне 110-115 $/б, в 2012-м ставит новый рекорд в 124,45 $/б. На этом ценовом плато нефть держится вплоть до обвала в 2014 году, и все это время идет разгон так называемой «сланцевой революции». За 3 года добыча сланца выросла в 3 раза (с 1,8 до 5,5 млн бд).
Что это означало для рынка? Это означало, что ровно этот объем (5,5-1,8=3,7 млн б/д) США престали закупать на мировом рынке. Здесь надо учитывать еще и рост добычи сланцевого газа, который также замещал внутреннее потребление нефти в США. Для обвала цены было все готово. Нужен был только серьезный повод (подрыв ожиданий инвесторов) для организации биржевого хаоса.
Тогда в 2014 году таким поводом стал украинский Майдан, присоединение Крыма к России и начало санкционной войны с Москвой. Несмотря на обвал цен в 2014 и 2016 годах (вернее, вопреки) США продолжили наращивать добычу сланцевой нефти вплоть до сегодняшнего дня, дополнительно увеличив ее вдвое, до 9 млн б/д.
Особо стоит отметить, что рост все это время (начиная с 2011 года) шел исключительно за счет сланца, традиционная добыча в США оставалась на уровне 4 млн б/д. А основой сланцевого роста все это время служил потенциал, заложенный еще во время первого скачка 2011-2014 годов.
Дело в том, что дебет сланцевых скважин очень низкий, максимум 1-1,5 года. Для поддержания темпов роста сланцевой добычи, необходимо чтобы рост добычи на новых скважинах превышал падение добычи старых. Рост сланцевой добычи достигается за счет роста буровых скважин и длины проводки. Любой экстенсивный рост имеет свои технологические пределы. В случае со сланцевой добычей это количество буровых установок и ограниченный дебет скважин.
В прошлом году накопленный еще в 10-х годах (при высокой цене на нефть) потенциал роста сланца практически исчерпал себя. В 2019 году прирост сланцевой добычи составил всего 1% по отношению к 7% роста годом ранее. Рост капитализации сланцевых компаний остановился, биржевой механизм подкачки отрасли перестал работать.
Здесь следует пояснить, что сланцевые компании всегда были операционно убыточными. Приток инвестиций обеспечивал исключительно разгон капитализации, который всегда выстроен на упреждающем росте ожиданий, примерно как «МММ». Для понимания, к 2016 году объем средств, привлеченных сланцевыми компаниями с фондового рынка, в 5 раз превысил средний рост высокодоходных облигаций.
В 2019 году моторчик стал чихать и глохнуть. Рост капитализации замедлился, соответственно, стала быстро расти кредитная нагрузка на отрасль. Сегодня это $86 млрд. со сроком погашения 4 года, около половины необходимо погасить уже в этом году. В сланцевую отрасль вынуждены были зайти такие монстры, как ExxonMobil и Chevron, с более высоким кредитным рейтингом, чем у стартаперов. Но и этого ресурса оказалось недостаточно.
Перед США встала дилемма. Либо сокращать сланцевую добычу, чтобы за счет дефицита и увеличения закупок на внешнем рынке поднять цену на нефть. Либо заставить сократить добычу другие страны, а возникший ценовой эффект перераспределить через биржу в пользу сланца, как это происходило начиная с 2016 года (момент создания ОПЕК+).
Первый вариант неприемлем. Экстенсивный рост работает только в одну сторону. Его остановка (достаточно даже торможения) ведет к моментальному краху всего проекта и откату на нулевой вариант. Второй вариант заблокировала Россия, отвергнув ультиматум Саудитов и отказавшись от экстренного сокращения добычи на 1,5 млн б/д в течение года.
США оказались загнаны в ловушку. Сохранение статус-кво означало сворачивание «сланцевого чуда», мировой дефицит нефти в 9 млн б/д и неконтролируемый рост цен, как минимум, до уровня 2014 года. Что повлекло бы за собой снятие санкций с Венесуэлы, Ирана и России. Проще говоря, привело бы геополитическому поражению США со всеми вытекающими отсюда последствиями.
А теперь простая последовательность. Сначала коронавирус (для фондового рынка это информационный аналог Майдана или атаки на башни ВТЦ), снижение потребления нефти, биржевая реакция в виде падения фьючерсов, форс-мажорное снижение ставки ФРС и ультиматум Саудовской Аравии буквально за несколько часов до начала итогового совещания участников сделки ОПЕК+.
Если я ничего не перепутал в логике событий, то Кремль просто обязан был отвергнуть шантаж саудитов. Ожидал ли Вашингтон (очевидно, что партитуру для арии Эр-Рияда писали в Вашингтоне), что Москва «прочитает» сценарий и откажется выступить на бэк-вокале? Судя по последующей реакции саудитов, не ожидал.
Фактически, отказ Москвы от дополнительного сокращения добычи стал для США нефтяным аналогом Крыма в ответ на нефтяной Майдан. А последующий обвал рынка Эр-Риядом стал аналогом антироссийских санкций в ответ на украинские события. И расчет в этой игре у Вашингтона схожий с санкционным – дополнительно давление на бюджет России и социальные обязательства правительства. То есть политическая дестабилизация накануне конституционной трансформации.
Сценарный план игры
Игра носит откровенный геополитический характер. Нефть никогда не подчинялась законам рынка, а ее цена никогда не была денежным эквивалентом стоимости. На нефти построена вся современная мировая экономика, механизм инвестиций и поддерживающий его режим безопасности. Цена нефти входит в стоимость любого товара или услуги продаваемой на мировом рынке.
Рынок нефть находится вне прогнозной зоны, он всегда результат политического (силового) компромисса. Поэтому еще ни одному аналитику не удалось спрогнозировать скачки и падения нефтяных цен. Поэтому история нефти, это история войн, переворотов и революций. История нашего мира.
Лучше всех цену нефти обосновал Уинстон Черчилль накануне Первой Мировой войны. Доказывая необходимость обеспечить бесперебойные поставки персидской нефти в Британию, он сказал: «Господство само по себе было главной наградой всего предприятия».
В истории нефти был очень короткий период свободного ценообразования (1871-1895 гг.), получивший название нефтяной лихорадки (по примеру золотой). В Пенсильвании сважины бурили все и в неограниченных количествах. Сообщения о новых открытиях и банкротствах сотрясали рынок, а цены скакали с такой бешеной амплитудой и периодичностью, какие больше уже не повторялись (2014 год жалкое подобие).
В 1895 году «Стандарт Ойл» монополизировала рынок. Биржевые торги закрыли, ценник на нефть стал каждое утро вывешиваться на дверях штаб-квартиры «Стандарт Ойл». Наступила долгая эпоха картельного ценообразования. В 1895 году создатель «Стандарт Ойл» Джон Д. Рокфеллер сказал, что его устраивает цена сырой нефти в $2 за бочку. Цена эта продержалась вплоть до 1973 года, когда США заменили картельный механизм ценообразования на биржевой.
Особенность биржевого механизма состоит в том, что цену определяет не товарный спрос, а спрос на деньги. Сегодня объем торгов «бумажной нефтью» (фьючерсные контракты без обязательств поставки реальной нефти) занимает 98% всего рынка. Фьючерсы заканчиваются тем, что в конце срока их действия держатель просто платит разницу между ценой контракта и ценой рынка на тот момент.
Если реальная цена ниже, держатель фьючерса выиграл, если выше – проиграл. За всю историю биржевых торгов известно только два случая крупных выигрышей. В 2009 году «Голдман Сакс» застраховал весь объем экспорта Мексики от падения цены ниже 70 $ за баррель, а в 2010 – ниже 57 $.
Биржевой рынок «делают» крупные спекулянты и инсайдеры. Кто знал, что на отказ России от ультиматума Саудовская Аравия ответит демпингом? Очевидно, что знали в Эр-Рияди. Возможно – и в Вашингтоне (как еще объяснить паузу, которую Эр-Рияд взял накануне своего решения).
Кто владеет инсайдом, тот владеет рынком. Если знаешь о грядущем демпинге, то «смедведить» на фондовом рынке, продав 9-летние фьючерсы по 46 $/б и купив чуть позже их же, но уже по 31,5 $/б, а потом еще и «набычить» их, сбросив уже по 35,6 $/б, можно без малейшего риска. Чужие на фондовом рынке не ходят, за порядком здесь строго следит Комиссия по ценным бумагам США (SEC).
Главное в подобных биржевых операциях организовать легальный переход денег из фондового сектора рынка в товарный, как это было проделано в 2014 году с последующим ростом капитализации сланцевых компаний на фоне падения мировой цены. Проще говоря, крупные фондовые спекулянты должны заранее знать, какую часть из заработанных ими денег и куда они должны направить. В противном случае расследование SEC и уголовный срок.
Любопытный нюанс. Само создание ОПЕК+ было мотивировано именно ростом сланцевой добычи на фоне обвала нефтяных цен в январе 2016 года до 32,13 $/б. Тогда тоже биржевики подняли огромные деньги, которые продолжили тащить вверх капитализацию сланцевых компаний, а ОПЕК+ ограничивал традиционную добычу, обеспечивая место на рынке для новой нефти.
Сегодняшний подрыв сложившегося тогда формата со стороны Саудовской Аравии означает только одно – схема уже не работает. Биржевой скачок сформировал некую подушку безопасности, которая обеспечит дополнительный ход «сланцу» на год-полтора. Потом пропасть или неизвестность, что с точки зрения рынка практически одно и то же.
Таким образом, у США есть 1-1,5 года, чтобы решить ситуацию в Венесуэле. Венесуэльский нефтяной резервуар позволит США проводить политику бюджетного давления на Россию и Иран даже без сланцевой добычи. Если же «сланцевый пузырь» лопнет до этого момента, мы увидим нефтяной коллапс, но в другую сторону. В сторону чудовищного роста цен.
***
Понятное дело, что здесь описана поведенческая модель. В переговорах я не участвовал и при дележе денег не присутствовал. Высказываю свое оценочное суждение. Однако при любой оценке сегодняшних телодвижений на мировом рынке энергоносителей надо исходить из двух фундаментальных параметров.
Первый – время нефтяных фонтанов закончилось, дешевой нефти в мире больше нет. Второй – сланцевая добыча это не дорога в будущее нефтяного рынка, а перемычка (перекидной мостик) от одной модели рынка к другой.
Сегодня низкая цена на нефть держится только за счет «сланцевого пузыря» и масштабных биржевых спекуляций, создающих иллюзию изобилия на фоне глобального дефицита. Выход из сложившейся конструкции один – инвестиционно-обоснованная цена на нефть. То есть нефть дорогая.
Самое интересное, что дорогая нефть устроит и США, но при гарантии, что она будет продаваться за доллары. Что может быть выгоднее импорта природных ресурсов в обмен на экспорт «портретов бывших президентов США»? Кроме того, дорогая нефть быстро заполнит реальными активами раздувшийся до невероятных размеров финансовый пузырь.
Дело тут не в экономике, а в геополитике. Дорогая нефть моментально усилит ресурсные страны. В первую очередь, Россию, Иран и Венесуэлу, которые образуют ведущую энергетическую тройку планеты (не считая Саудовскую Аравию и Канаду). НО в политическую конфигурацию США они не вписываются, создавая угрозы и ограничивая стратегический маневр Вашингтона.
Без контроля над ресурсами США не сломать Китай. Цугцванг, однако.
Ультиматум со стороны Саудовской Аравии был сознательной игрой на подрыв сделки, чтобы обвинить в этом потом Россию (все как с украинским кризисом). Целью было сохранение давления на ресурсные страны и удержание на плаву «сланцевого пузыря». США остро необходимо время для смены политического режима в Каракасе.
Чтобы понять, каким последствиями чреват данный сценарий, надо представить, что сделали бы США с рынком после отказа России от сокращения добычи, имей они под рукой ресурсы Венесуэлы.
Цены на нефть онлайн смотрите на графике: moex.com/ru/derivatives/commodity/oil/