Насколько Хасан Роухани заинтересован в стабилизации отношений с Соединенными Штатами?
Очень заинтересован. Прежде всего, он хочет сохранить то доверие населения, которое получил на президентских выборах. Потеря этого доверия означает ужесточение критики со стороны ультраконсерваторов, которой сегодня нет. Эти ультраконсерваторы молчат, ибо понимают, что состояние экономики плохое, общество Роухани доверяет, и любая критика в адрес последнего ударит по самим ультраконсерваторам.
Кроме того, новый президент – представитель той прослойки иранской элиты, которая заинтересована во вхождении Ирана в клуб стран цивилизованного мира в качестве равноправного партнера. Среди его сторонников люди, которые работают в реальном секторе экономики, легальных экспортно-импортных операциях. И не только в плане углеводородов – Иран вывозит различные товары, начиная с ковров и заканчивая продукцией химической промышленности. Так что если иранская ядерная программа будет принципиально завершена и с Ирана снимут санкции и не будут вмешиваться в его внутренние дела, то Роухани и его сторонников это полностью устроит.
Роухани уже готовится к нормализации отношений в экономической сфере. Сейчас сложно точно сказать, какова будет структура пакетной сделки, однако уже очевидно, что США намерены войти на иранский рынок. Так, десант потенциальных инвесторов из General Motors уже направлен в Исламскую республику. Иранцы же не устают говорить о том, что их экономика стремится к большей либерализации и к свободе.
А какие политические выгоды извлечет Исламская республика из этого процесса?
Роухани нужно легитимизировать и укрепить те завоевания, которые сделал Иран за последние десять лет. Нужно понимать, что в США есть разные точки зрения по вопросу Ближнего Востока. Есть сторонники идеи управляемого хаоса, уничтожения всех государственных институтов, а есть и те, кто ратует за возрождение идеи Багдадского пакта – отбора партнеров, которые позволят американцам сохранить стратегический баланс в регионе. И Роухани хочет заручиться поддержкой сторонников именно этой линии, понимая, что им нужен сильный и стабильный Иран. Иранцы видят, что американцы ушли из Ирака и уходят из Афганистана, и хотят сейчас занять место американского «стратегического партнера по умолчанию». Тегеран может действительно оказаться полезным, поскольку способен сохранить баланс в регионе: не допустить прихода к власти в Афганистане наиболее радикальных представителей «Талибана» и сохранить правящую коалицию в Ираке, оказавшуюся под угрозой из-за активного вмешательства Саудовской Аравии в иракские дела.
В целом президент говорит, что надеется решить все вопросы с США за три-шесть месяцев. Есть и другие, более осторожные сроки – министр иностранных дел Ирана говорит о годе.
Сдать ненужное
А что делать с иранской ядерной программой, которая долгое время считалась ключевой проблемой на пути американо-иранского урегулирования?
От ядерной программы Роухани не откажется, однако может пойти на определенные компромиссы. В частности, Иран ограничится лишь обогащением урана до 20-процентного уровня, а также может отказаться от ядерного реактора в Араке. Это строящийся реактор на тяжелой воде, и на нем можно будет вырабатывать плутоний оружейного качества. Неизвестно, на какой стадии находится процесс строительства, однако очевидно, что от его закрытия иранская ядерная программа мало что потеряет. Причина проста – на сегодняшний день Ирану будет крайне непросто создать ядерный заряд на основе плутония, в разы сложнее, чем урановый. Соседний Пакистан, в котором была великая школа по ядерной физике и где много лет работали именно над плутониевым зарядом, в конце концов отказался от этой идеи и перешел к урановому заряду (и то, кстати, смог создать его лишь после нелегального заимствования ядерных технологий из Нидерландов). Однако это не значит, что иранцы не будут преподносить закрытие реактора в Араке как некую грандиозную уступку и одолжение Западу. Обычная иранская тактика.
Впрочем, Штаты она тоже устраивает. Понятно, что Обама не может требовать полного сворачивания обогащения урана – иранцы на это не пойдут. Однако закрытие Аракского реактора даст Обаме необходимый повод для отказа от антииранской линии.
Отношение администрации США к переговорам с Ираном отлично продемонстрировал итог дискуссий вокруг бомбежки Сирии. Если бы Обама санкционировал военную операцию, то о переговорах можно было бы забыть на долгие годы. И, кстати, Европа полностью поддерживает американского президента. Роухани в Нью-Йорке встретился с Франсуа Олландом, иранский министр иностранных дел ведет переговоры со своим британским визави о полном восстановлении дипломатических отношений между странами.
Однако некоторые американские политологи пишут, что если иранская ядерная программа будет идти теми же темпами, что и сейчас, то к середине следующего года иранцам нужна будет неделя для того, чтобы из обогащенного на 20% урана получить оружейный и создать ядерный заряд.
Нельзя сводить создание ядерного заряда исключительно к вопросу обогащения урана. Обогащенный уран – это лишь компонент заряда. Те же пакистанцы благодаря канадским ядерным реакторам уже давно имели обогащенный уран и плутоний, однако не могли создать заряд до того, пока не украли соответствующие технологии у голландцев. А что касается сроков, которые необходимы Ирану для создания заряда, то Запад их устанавливает, а затем переносит. В 2004 году говорили, что Ирану нужно от двух до пяти лет, в 2006-м – от трех до пяти, в 2010 году – тоже от двух до пяти. Эти пять лет никак не проходят, хотя ядерная программа Ирана и развивается.
Выгодные санкции
Но ведь далеко не все в Иране одобряют политику нового президента.
Действительно, в самом Иране есть разные точки зрения на процесс сближения с американцами. Есть прагматичный Роухани и его команда, а есть и те, для кого диалог с США – недопустимая вещь. Вместо этого они готовы поддержать войну в Сирии, отстаивать интересы угнетенного шиитского арабского населения в странах Залива – населения, которое, в общем-то, к Ирану не имеет никакого отношения за исключением шиитов в Ливане и алавитов в Сирии. Поддержка того же ХАМАС никак не соответствует иранским интересам, свидетельством чему стал отказ этого движения поддержать режим Башара Асада.
Всех противников соглашения можно разделить на несколько групп. Первая – это религиозный радикальный сегмент общества, для которых Штаты – «Большой Сатана» (определение, данное США еще Рухоллой Хомейни. – «Эксперт Online»), с которым нельзя договариваться. Это сравнительно небольшая часть общества, однако ее представители присутствуют в высших эшелонах духовенства.
Вторая группа – это представители министерства нефти. Иранская национальная нефтяная компания просто не заинтересована в приходе иностранных конкурентов. Несмотря на то что иранский энергетический рынок на сегодня прогнил из-за недостатка технологий и инвестиций в новые месторождения, он все же обеспечивает определенный доход. Идея о возрождении практики buy-back, существовавшей в период Мохаммада Хаттами (когда иностранные компании вкладывают деньги в иранские месторождения, а затем получают свою долю добычи), Иранскую нефтяную национальную компанию не устраивает. Ей интересна не макроэкономическая стабильность в Иране, а доходы собственной бюрократии.
Наконец, третья группа – это те, кто зарабатывает на санкциях, кто осуществляет валютные махинации, контролирует серый импорт и экспорт. Санкции ведь привели к увеличению трансакционных издержек и коррупционной составляющей в них. Взять ту же нефть. На сегодняшний день ведь ни ОПЕК, ни Международное энергетическое агентство не знают, сколько нефти сейчас экспортируется из Ирана. Известны только объемы, прописанные в официальных договорах с китайцами, индийцами и другими официальными покупателями, однако уже два года как в стране действует режим частного экспорта нефти. Любая компания может купить у государства определенный объем «черного золота» и своими силами дальше ее куда-то вывозить. В результате ходят слухи о том, что иранская нефть оказывается в Сингапуре, Южной Корее и ряде других стран. Среди людей, которые зарабатывают на этом деньги, и бизнесмены, депутаты, политики.
То есть им вообще невыгодно американо-иранское сближение?
Не вообще. Им невыгодно открытие страны и снятие санкций, поскольку они потеряют свои доходы и монополию. Этих людей полностью устраивает нынешняя промежуточная ситуация: санкции не сняты, однако через переговоры с Западом Роухани смог обеспечить безопасность страны.
Рахбар подождет
А какова позиция Али Хаменеи? Роухани говорит, что рахбар его поддерживает, однако выступления Хаменеи очень осторожны.
Они будут осторожными еще очень долгое время. Минимум полгода, пока переговоры не породят какой-либо результат. Если у Роухани получится достичь с американцами соглашения с минимальными для Ирана потерями, то Али Хаменеи продолжит молчать и даст президенту свободу действий. А если компромисса не будет, то Хаменеи вмешается либо с критикой в адрес политики Роухани в отношении американцев, либо – если Роухани достигнет каких-то тактических, но стратегически не устраивающих Иран решений – рахбар аннулирует их, и позволит Роухани сохранить лицо.
Чем вызвана такая забота об образе Роухани?
Опытом работы с Махмудом Ахмадинежадом. Иранское руководство поняло, что образ, который создал прошлый президент, невыгоден для Ирана. Из-за этого восемь лет в западной прессе писали о «плохом рахбаре» и «плохом президенте». Для сравнения, ситуация при Хаттами была для аятолл Ирана куда выгоднее. Был очень хороший, приличный, цивилизованный и пользующийся любовью народа президент и плохой рахбар. В этой ситуации идея о бомбардировке Ирана не пользовалась большой популярностью – говорили, что в Иране есть хорошие парни и бомбардировка просто устранит их от власти. И у Роухани, который тогда отвечал за ядерные переговоры с Западом, была свобода действий. Тогда он с международным сообществом достиг определенных договоренностей – остановить обогащение урана, закрыть некоторые объекты. Однако потом он пришел и заявил, что его позицию не поддержало руководство. Растягивание переговоров стало иранской традицией, за эти десять лет Иран достиг серьезного прогресса в ядерной программе. И сейчас эта традиция может продолжиться. Роухани станет хорошим парнем, а Хаменеи будет позиционироваться как старый консервативный лидер, который никак не дает хорошему президенту достичь договоренностей с американцами. Подобный подход если не снимет санкции, то уж точно минимизирует возможность атаки на Иран – страну, с президентом которой Обама говорит по телефону и министру иностранных дел которой улыбается Джон Керри, бомбы не бросают. А вот на страну, президент которой призывает уничтожить Израиль, бросать бомбы куда легче.
И это не только вопрос защиты Ирана от внешних угроз. Санкции привели к стагнации иранской экономики и социального сектора, в прошлом и позапрошлом году социологические опросы показывали, что значительная часть молодежи просто хочет уехать из Исламской республики. С приходом же Роухани и возобновлением переговоров с Западом у населения появилась уверенность в том, что Иран бомбить не будут, и цены на рынках начали стабилизироваться. Так что Иран выиграл уже от самого начала этих переговоров с США.
По гамбургскому ваххабитскому счету
Если Нетаньяху достаточно жестко и на всех углах говорит о недопустимости иранской ядерной программы, то второй противник – Саудовская Аравия – высказывает свой протест не так активно. С чем это связано? Что саудовцы делают и что они могут сделать для того, чтобы крайне опасное для них американо-иранское соглашение не состоялось?
Ирано-американские отношения действительно особо не комментируются в англоязычных саудовских СМИ. Шаги Эр-Рияда предсказать сложно, однако для меня очевидны две вещи.
Во-первых, саудовцы всячески пытаются столкнуть лбами Америку и Иран. В Сирии этого сделать не получилось, настала очередь Ирака. Не случайно с избранием Хасана Роухани резко возросли террористические акты против иракских шиитов. Лидеры местной шиитской общины пока не отвечают, понимая, что это провокации. Однако если теракты продолжатся, то они могут привести к возобновлению гражданской войны, смещению коалиционного правительства и активному вмешательству Ирана в иракские дела, которое повлечет за собой вмешательство США.
Во-вторых, королевство уже давно определенным образом реализует компоненты ядерной программы и будет двигаться в направлении создания ядерного оружия. Власти страны сделали упор на развитие физики, а исследовательский университет имени короля Абдаллы становится одним из крупнейших в мире центров по исследованиям в области естественных наук.
Тем не менее нужно понимать, что на сегодняшний день американо-иранское сближение не является основной проблемой для Саудовской Аравии. У королевства куча других забот: второе поколение правителей долго не протянет, а вопрос того, кто из третьего поколения станет первым королем, до сих пор не решен; экономическая ситуация в стране не очень хорошая, поскольку добыча нефти падает, а население растет; на части территории Йемена образовывается шиитское протогосударство, которое угрожает Саудовским интересам; в Бахрейне Саудовская Аравия вынуждена поддерживать суннитскую династию. Наконец, внутренней стабильности Саудовской Аравии угрожает серьезно ситуация в Сирии.
Каким образом?
Для современных элит королевства салафизм и ваххабизм стали лишь риторикой – диктатура одной семьи уничтожила всю суть идей ваххабизма, как и существование в саудовских городах свободных от жестких саудовских законов анклавов для западных и восточноазиатских специалистов (где можно найти выпивку и другие запрещенные вещи, где женщины ходят с открытым лицом). Для настоящих ваххабитов режим давно потерял легитимность, еще когда верховный муфтий Саудовской Аравии в конце 1990 года издал фетву, благословляющую ввод американских войск на территорию королевства. Поэтому ваххабиты сейчас находятся под жесточайшим давлением, часть из них была брошена в тюрьмы. И именно этих людей Саудовская Аравия освободила и выслала на помощь исламистам в Леванте. Если сейчас война в Сирии закончится победой Башара Асада, то вся эта многочисленная исламистская группировка вернется в Саудовскую Аравию и оценит этот «ваххабитский» режим по гамбургскому ваххабитскому счету.