Соперничество Ирана и так называемого Нечестивого альянса в лице США, Саудовской Аравии и Израиля уже давно стало своеобразным шампуром, на который нанизываются все ближневосточные дела и судьбы. В том числе судьба Ирака, который после свержения американцами Саддама Хусейна превратился из субъекта (причем одного из сильнейших) арабской политики в объект влияния внешних сил. И прежде всего Ирана, который за последние пятнадцать лет превратился в доминирующую силу на территории этой страны.
Собственно, Саудовская Аравия и США сейчас пытаются восстановить субъектность Ирака и вернуть ей сильное национально ориентированное правительство, дабы снизить иранское влияние. А еще лучше — вернуть Ираку тот статус, который был при Саддаме Хусейне, то есть превратить в актора, чьей внешнеполитической задачей будет сдерживать иранскую экспансию на Ближнем Востоке. К сожалению, возродить самого Хусейна у американцев не получится, а лидеров такого масштаба в суннитской общине Ирака нет. Поэтому они пытаются найти себе партнеров из числа антиирански настроенных шиитских руководителей страны, которые выступают за независимость и секуляризм.
В свою очередь иранцы стремятся, наоборот, закрепить свой контроль за иракским пространством. Одним из инструментов этого контроля стало Хашд аш-Шааби — созданное на иранские средства иракское ополчение, которое фактически спасло страну во время войны с запрещенным в России «Исламским государством» (ИГ). Сейчас эти ополчения интегрируются в силовые структуры страны, тем самым давая Тегерану серьезные инструменты контроля над ситуацией в Ираке.
Однако силовых инструментов недостаточно — нужны политические. Поэтому иранцы и их противники уделили колоссальное внимание парламентским выборам, которые прошли в Ираке 12 мая. Депутаты, избранные в этот день, будут, в свою очередь, выбирать премьер-министра и президента страны, которые определят внешнеполитический курс Ирака и решат, кто его друг, а кто — враг. Собственно, от их решения во многом будет зависеть исход соперничества Ирана и Альянса.
Марширующие и завоеватели
С математической точки зрения выборы, конечно, трудно назвать всеобщими и легитимными. В голосовании приняло участие всего лишь 44% жителей страны (для сравнения: в 2014 году на участки пришло около 60%). Основными причинами низкой явки стало разочарование, царящее в курдских и суннитских провинциях страны, а также нестабильность на этих территориях. Курдов только недавно лишили де-факто независимости, их политические партии находятся в состоянии раздрая. А сунниты еще не оправились от проходящей на их территориях войны с ИГ, вызвавшей большой отток беженцев. Местные лидеры просили перенести выборы на полгода (дабы беженцы могли вернуться домой), однако официальный Багдад отказал: выборы вообще должны были состояться еще в сентябре 2017 года, и тогда один раз уже были перенесены из-за идущей войны с террористами. В результате получилось, что львиную долю голосов получили именно шиитские партии.
Однако считать такой ис