Для людей, далеких от IT-вселенной, Huawei — просто популярная марка смартфонов. Очень популярная: ей принадлежит 13% мирового рынка, и с каждым годом Huawei отбирает у конкурентов все больше. В 2018 году компания обогнала Apple и вышла на второе место после Samsung. Это единственная китайская компания, которая зарабатывает за рубежом больше, чем на родине.
Для тех, кто что-то понимает в IT, Huawei — крупнейший в мире производитель телеком-оборудования, его продукцию закупает 80% телекоммуникационных компаний. Выходя со смартфона в сеть 4G, большая часть человечества пользуется инфраструктурой, разработанной Huawei. Сейчас цивилизация готовится переходить на новый 5G-интернет, сулящий необыкновенные возможности, — и в этом переходе ведущую роль играет Huawei. Именно она создает львиную долю оборудования для сетей 5G, фактически являясь монополистом в этой области.
Для официального США Huawei — «китайские шпионы», ворующие технологии у западных конкурентов и помогающие китайским спецслужбам собирать данные. А еще — недобросовестные конкуренты, благодаря дешевой рабочей силе и поддержке государства устраивающие на мировом рынке демпинг, выходя с конкурентным продуктом на 20-30% дешевле. Но главная опасность в том, что инфраструктура 5G, интернета завтрашнего дня, будет неподконтрольна США. Дело не только в возможных «черных ходах» и «закладках», которые могут быть установлены в таком оборудовании, ожидая своего часа, но, конечно, и в нежелании США терять лидерские позиции в мире будущего.
Для Китая Huawei — национальная гордость, особенно в последние дни, когда китайцы патриотично скупают ее товары и бойкотируют все американское. Само название Huawei содержит игру слов, его можно перевести и как «великолепное достижение», и как «деяния Китая». И действительно, история компании отлично иллюстрирует китайские достижения и деяния последних десятилетий.
История успеха
Создатель Huawei, скрытный и обладающий военной выправкой 74-летний Жэнь Чжэнфэй, был одним из семи детей в семье школьных учителей. «Всю молодость я ходил в перелатанной одежде», — любит повторять миллиардер. Он окончил строительный институт и увлекся электроникой, но лучшим социальным лифтом для ребенка из бедной семьи (родители которого к тому же отсидели срок в трудовых лагерях во времена Культурной революции) оказалась армия. Там Жэнь стал военным инженером и уже в конце 1970-х впервые попал в IT-отдел оборонного НИИ. В это время Китай начал стремительно меняться. В 1982 году на XII съезде компартии Дэн Сяопин провозгласил курс на рыночную экономику и сокращение доли госсектора, развитие науки и техники, политику открытых дверей для иностранного бизнеса. Жэнь слышал эту речь из первых уст — в НИИ его выбрали делегатом съезда. Вскоре он покинул армию, собрал первоначальный капитал (не без помощи государства) и основал Huawei — в Шэньчжэне, на границе с Гонконгом, где Дэн Сяопин создал первую в Китае особую экономическую зону — китайское «окно в Европу». «Мы просто хотели производить маленькие электронные штуки, которые было бы легко продать», — вспоминает Чжэнфэй.
Сейчас Шэньчжэнь — самый «молодой» с точки зрения возраста жителей и самый быстрорастущий мегаполис в Срединном государстве. За тридцать лет на месте рыбацкой деревушки вырос нескончаемый лес небоскребов и появилась мощнейшая индустрия. Местный завод Foxconn на пару с таким же тайваньским производит львиную долю айфонов и прочей продукции Apple. Huawei все это время захватывала один региональный рынок за другим, получала все большие госконтракты, производила все более сложную и качественную электронику, а в нулевых, наконец, начала полномасштабное наступление на глобальный рынок. Но главным партнером компании всегда было китайское правительство, требующее импортозамещения в работе сетей связи и вкладывающее миллиарды в их модернизацию. Именно эта связь Huawei с правительством Китая стала главным пунктом обвинений со стороны США. И действительно, без поддержки государства всей этой истории бы не случилось, как не было бы без поддержки государства и истории успеха SpaceX или Boeing, Силиконовой долины, да и всей современной высокотехнологичной индустрии. А где государство, там и спецслужбы — если с ними приходится сотрудничать крупнейшим западным IT-компаниям, то что уж говорить о китайских?
Глобализация по…
Плакат у входа в штаб-квартиру Huawei изображает Ленина, показывающего пропуск охраннику-красноармейцу, подавая пример входящим: мол, даже великий вождь не считал зазорным предъявлять пропуск — и вы свой предъявите-ка! Кроме плаката, ничто не напоминает о том, что вокруг — Китай. В кампусе, достойном любого из флагманов глобальной IT-индустрии, люди в элегантных костюмах на хорошем английском рассуждают о цифровой трансформации мира и будущей тотальной связности, когда интернет есть всегда и везде как естественная и необходимая часть среды — таким должен стать мир в эпоху 5G.
Насколько изменился Китай за эти 30 лет — не внешне, переодевшись в европейскую одежду, а внутренне, на уровне ценностей? При всем величии и невероятной скорости роста, его по-прежнему никак не назовешь притягательным образцом, которому все хотят подражать. Как бы ни богатели китайцы, на них смотрят как на убогих, которых собственное правительство отрезало от глобальной культуры: в Китае не работают ни сервисы Google, ни Facebook, ни Wikipedia. Еще недавно мы смотрели на китайцев и думали: должны ведь технологии изменить всю эту архаику, они же неизбежно сделают мир единым и глобальным, а людей — свободными. Вопрос только — как быстро?
Но оказалось, мы с Китаем не отставали, а шли в авангарде мирового антиглобалистского тренда. Развитие технологий гораздо быстрее делает США похожими на Китай, чем Китай на на США. Цензура Facebook, шпиономания и идеологические истерики в СМИ, пещерные заявления американских политиков и дипломатов, все чаще сводящиеся к тому, что «мы самые крутые и заставим вас сделать по-нашему», — это только поверхность, а за ней — национальные интересы.
Дальше — дезинтеграция?
Америка была идеологом и проводником глобализации лишь в однополярном мире, пока ей это было выгодно — соответствовало национальным интересам и укрепляло мировое лидерство. На чем будет основано это лидерство теперь, когда оказалось, что главные «провайдеры глобализации», такие как Google, могут в любой момент просто перекрыть вам рубильник к своим сервисам по воле какого-нибудь Трампа? Получается, все правильно делает наше правительство, обеспечивая «суверенный интернет»? Действия США во всем мире поймут однозначно: необходима независимость в IT, любая страна или компания, пользующаяся высокими американскими технологиями, отныне находится под угрозой.
Не так важно, чем закончится нынешняя торговая война, устоит ли Huawei в схватке с США. Гораздо важнее глобальный и набирающий обороты тренд на дезинтеграцию мира, который эти события проявили и ускорили. В итоге проиграют все. И китайская, и американская, и даже российская экономики понесут большие убытки. Глобальная телекоммуникационная индустрия, которую сейчас характеризуют глубокая кооперация и взаимозависимость, расколется на враждебные друг другу национальные и замедлит развитие. На несколько лет затянется переход планеты на 5G, да и вообще будущее окажется дальше, чем ожидалось.
Популярность, любовь и зависть к США в мире была вызвана тем, что здесь создавалось наше общее будущее. Получается, что теперь у каждой страны оно будет свое? С точки зрения технологий это особого смысла не имеет — они так или иначе делают планету маленькой, подводят нас к необходимости интеграции. Проблема в том, что национальные государства, преследуя свои личные интересы, оказались не в состоянии договориться.
Знамя глобализма, пути к единой планетарной цивилизации, оказалось брошенным — кто теперь поднимет его?