Так считают видные представители правящей в Эстонии коалиции
Начало недели выдалось в Эстонии интересным. Спикер Рийгикогу (эстонского парламента) Хенн Пыллуаас дал большое и, можно сказать, программное интервью ERR (национальное телерадиовещание). И предоставил в нем свою аргументацию, почему правящая в Эстонии коалиция не собирается предпринимать каких-то усилий для ратификации соглашения о границе с РФ, подписанного в 2014 году.
Следом в интервью эстонского премьер-министра Юри Ратаса также было подтверждено, правда, в выражениях куда более мягких и гибких, что шансы на ратификацию данного договора в ближайшее время крайне невелики.
Так что Эстония остается единственной из стран Балтии, имеющей неурегулированную границу с Россией. В какой-то части общества это вызывает тревогу. Однако не такую уж большую. Ситуация любопытная и полезная для рассмотрения в Украине, чьи пограничные проблемы с Россией на несколько порядков сложней и острей.
ЭСТОНСКО-РОССИЙСКАЯ ГРАНИЦА: ПРЕДЫСТОРИЯ
При восстановлении независимости в 1991 году Таллинн исходил из принципа преемственности Эстонского государства, провозглашенного в 1918-м, однако оккупированного Советским Союзом в 1940 году, а потом повторно, после нескольких лет немецкой оккупации, в 1944-м.
Граница той Эстонской республики была установлена Тартуским мирным договором от 2 февраля 1920 года. Территория в тех границах была на 5,2% больше, чем сейчас. В состав Эстонии входила значительная часть восточного берега реки Нарвы, включая Ивангород (Яанилинн) и большая часть Печорского уезда (Петсеримаа) с самим городом Печоры (Петсери) и соседним историческим городком Изборском, в Эстонии – Ирбоска (легендарное княжеское владение Трувора, младшего брата Рюрика; с 2012 года здесь базируется «Изборский клуб», команда экспертов, теоретиков агрессивной имперской политики).
После повторной оккупации Эстонии Советским Союзом в 1944 году, разумеется, по «неоднократным просьбам» местного населения данные территории по Указу Президиума Верховного Совета СССР были переданы из состава ЭССР в РСФСР.
В 1991 году после распада Советского Союза и восстановления независимости начались сложные переговоры по поводу демаркации государственной границы. При этом у каждой из сторон были еще и другие свои политические телодвижения. Москва постаралась раздуть очаг сепаратизма в эстонской Нарве (вплоть до попыток проведения незаконного референдума о «русской автономии»). Правда, в данном случае имперский центр действовал не так жестко, как в Приднестровье, Абхазии или Южной Осетии. В свою очередь, Таллинн, предприняв решительные действия, своевременно и эффективно апеллируя к международной общественности, не дал утвердиться этому очагу напряженности.
При этом, согласно принятому закону о восстановлении Эстонской государственности, права на гражданство получали граждане первой, «межвоенной» республики и их потомки. В том числе те, кто после 1944 года оказались на территории РСФСР, а потом РФ. По мере того, как укреплялась эстонская экономика, эта возможность для россиян становилась все более привлекательной. Особенно после 2004 года, когда страна вошла в Евросоюз и НАТО. Особенно для молодых мужчин, поскольку получение эстонского паспорта и недолгая служба в цивилизованной эстонской армии натовского образца освобождала от службы в «диких дивизиях» российской армии.
Тем временем эстонско-российские переговоры по поводу границы шли долго. Пограничный договор был подписан только в 2005 году. Однако значительная часть эстонской общественности была недовольна тем, что в договоре вовсе не упомянуто Тартуское соглашение. И при его ратификации в Рийгикогу была добавлена преамбула, в которой упоминался Тартуский мирный договор и внесенные правки с вариантом границы в 1944 году. Россия, мягко говоря, была сильно раздражена этим обстоятельством и заявила, что теоретически может толковать такое дополнение, как надежды Эстонии в будущем претендовать на некоторые территории Псковской и Ленинградской областей РФ (те самые 5,2%). Поэтому Москва объявила подписанный договор не имеющим силы.
Переговоры возобновились в 2012 году и в феврале 2014-го договор вновь был подписан, без спорных пунктов и преамбул. А в ноябре 2015-го Рийгикогу одобрил документ в первом чтении. Что же касается Госдумы РФ, то она вообще отложила рассмотрение документа, ссылаясь на «неподходящую атмосферу». В чем же она заключалась?
В сентябре 2014 года российские силовики незаконно захватили на эстонской стороне нечетко маркированной границы сотрудника Полиции безопасности Эстона Кохвера. После чего эстонская сторона, во избежание подобных инцидентов, начала работы по демаркации границы имеющейся, согласно подписанному договору.
Кроме того, в условиях продолжающейся российской агрессии против Украины Таллинн занял четкую позицию поддержки нашей страны и защиты территориальной целостности Украины. В итоге в январе 2017 года Сергей Лавров заявил, что «Россия вернется к этому вопросу (ратификации эстонско-российского пограничного договора, - О.К.) в случае, если двусторонние отношения будут развиваться конструктивно».
РАССТАНОВКА ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ В ТАЛЛИННЕ
А за несколько месяцев до лавровского заявления в Эстонии произошло политическое землетрясение. Партия реформ, действительно проводившая эффективные реформы и много лет возглавлявшая правительственную коалицию, в ноябре 2016 года была отодвинута от власти за счет договоренности нескольких более мелких партий. Та же картина повторилась после выборов 2019 года, формально довольно убедительно выигранных реформистами (34 депутатских места из 101). Сформировавшаяся новая коалиция была также антиреформистской (в партийном смысле) и не менее разношерстной.
Она состояла из трех очень разных политсил. Прежде всего, это Центристская партия (25), традиционно считающаяся пророссийской и действительно собирающая значительную часть голосов русскоязычного и промосковского электората. Премьер-министр Юри Ратас – центрист. Во-вторых, это Консервативная народная партия, эстонская аббревиатура EKRE (19). Спикер парламента, упомянутый ранее Хенн Пыллуаас – вице-председатель EKRE. И в третьих – партия Isamaa/Отечество (12). Первый вице-спикер парламента Хелир-Валдор Сеэдер – глава Isamaa.
Но чтобы была яснее суть нынешних заявлений эстонских политиков по поводу границы с Россией, нужно дать некоторые дополнительные пояснения. Центристы – партия прагматичная и неидеологическая. Умеренному эстоноязычному избирателю они говорят одно (на эстонском языке), русскоязычному – другое (на русском). А премьер Юри Ратас – гибкий политик, обладающий хорошими коммуникативными навыками, во многом, благодаря этому склеивающий такую коалицию. К тому же ему несколько повезло в том, что во время работы первого кабинета министров под его управлением (ноябрь 2016 – апрель 2019) в стране с налаженной экономикой и благоприятной конъюнктурой был экономический рост.
А вот EKRE и Isamaa – две партии, равно далекие от центристов и, казалось бы, схожие по своим взглядам, право-консервативным националистического толка. В действительности же они ощутимо отличаются друг от друга. Isamaa – государственники, уже бывшие в правительственных коалициях и доказавшие свою эффективность. В то время как EKRE – резкие популисты, только прописавшиеся у власти. Показательно, что к ним перешла некоторая часть «русских голосов», разочаровавшихся в хитрой, двойственной политике центристов. При этом русскоязычных не отпугнули броские, грубоватые высказывания консерваторов (об эстонском языке преподавания, об общей угрозе безопасности, идущей с востока). Всё это перекрывалось подмигиванием в сторону русскоязычных (находящихся под информационным контролем Кремль-ТВ): евроскептицизм, антилиберализм, отчасти гомофобия, а также особые акценты, расставляемые в антимигрантских заявлениях. Среди мигрантов, против приезда которых активней всех выступает EKRE, отдельно говорится об украинских заробитчанах. Причем говорится по-популистски лукаво: с одной стороны, они, мол, пополняют ряды русскоязычных, что плохо, а с другой – «вызывают недовольство давно тут живущих русских» (за антимигрантскую риторику в EKRE «отвечает» глава партии и министр внутренних дел Март Хельме). И в этом смысле EKRE в какой-то степени похожа на европейских правых популистов вроде французского «Национального фронта», «Альтернативы для Германии». Только без четкой пророссийской риторики и, более того – с довольно частыми антикремлевскими, антироссийскими выпадами.
Isamaa же, как уже говорилась, более солидная государственническая партия. К тому же традиционно занимающая четкую позицию поддержки Украины в противостоянии российской агрессии (тут к месту вспомнить, что глава эстонского МИДа Урмас Рейнсалу – также из Isamaa).
Впрочем, и эти отличия в позиции двух партий – не являются абсолютной истиной, поскольку взгляды отдельных видных деятелей внутри них имеют свои нюансы в рамках внутрипартийной демократии.
ЭСТОНИЯ ПРОСТО «ХОЧЕТ ВЕРНУТЬ СВОЁ»
Так уж получилось, что в настоящее время в руководстве эстонским парламентом оказались давние и принципиальные критики эстонско-российского пограничного договора. Это давняя проверенная тема и для Сеэдера, и для Пыллуааса. С той разницей, что в последнее время Сеэдер больше занят вопросами структурных изменений эстонского общества и государства, в первую очередь – пенсионной реформой, инициируемой им. А вот Пыллуаас, являясь спикером парламента, больше внимания уделяет политическим, внешнеполитическим вопросам: так он жестко критиковал возвращение России в ПАСЕ, выступал против приглашения Путина в 2020 году в Тарту на съезд финно-угорских народов и крайне негативно отнесся к возможному визиту президента Керсти Кальюлайд на День Победы в Москву 9 мая. За что, по совокупности заслуг, был назван прокремлевскими СМИ «главным русофобом года» в Эстонии.
И вот в интервью, опубликованном 7 января Пыллуаас повторил свои аргументы против ратификации пограничного договора с Россией и раскритиковал оппонентов, считающих, будто отсутствие такого договора подрывает безопасность страны (это «солидные» евроатлантисты, Марко Михкельсон и Урмас Паэт из Партии реформ и социал-демократ Свен Миксер; Паэт и Миксер в разное время руководили МИДом, а Михкельсон в настоящее время возглавляет парламентский комитет по иностранным делам).
В общих чертах, аргументация Пыллуааса такова. А) Если мировое сообщество признает восстановление Эстонской республики, то оно должно признавать и Тартуский договор, в рамках которого она существовала, поэтому негоже отказываться от 5,2% территории. Б) Не страшно, что эти территории невозможно вернуть прямо сейчас. «Мы ждали восстановления независимости, и мы также можем ожидать восстановления аннексированных территорий. Время на нашей стороне. Путинский режим в России не продлится бесконечно, и рано или поздно нормальность всегда побеждает». В) Дополнительным аргументом является успешное развитие страны, привлекательность эстонского паспорта. «В Петсеримаа проживает 20-25 тысяч человек, 10-15 тысяч из которых имеют эстонские паспорта. Мы что – отказались бы от наших граждан, их домов, их предприятий?.. У нас нет никаких политических, экономических, социальных причин, почему мы должны просто так забыть о них».
Пыллуаас не приемлет аргумента, что Эстония как член НАТО не должна иметь территориальных споров с соседями. Он не считает данный эксцесс «территориальным спором», это просто ожидание того времени, когда Эстония сможет мирно «вернуть своё», может быть даже выплатив некоторые «адекватные, разумные компенсации». При всем том, как напоминает Пыллуаас, отсутствие пограничного договора с Россией не мешает Эстонии оставаться членом НАТО и ЕС, чем угрожали некоторые.
В свою очередь, премьер-министр Юри Ратас в своем интервью постарался максимально смягчить риторику противников пограничного договора. Аргументы для этого у него тоже есть. Всё же эстонский парламент принял подписанный договор хотя бы в первом чтении, на что Госдума вообще не сподобилась. Так Ратас переложил основную вину за сложившуюся ситуацию на российскую сторону. По личному мнению премьер-министра, договор все-таки следует ратифицировать («лучше, чтобы была конкретика, ясность»). Но всё равно, в ближайшие годы это «не очень вероятно». К тому же, как напоминает Ратас, «говоря о пограничном договоре, нельзя забывать и принципы Тартуского мирного договора 1920 года». Тоже хитрая формулировка, которую можно понимать, как угодно…
Естественно, что Россия к подобной риторике – лукавой, популистской и даже нагловатой, в духе великой державы, идущей, однако из маленькой Эстонии, – относится очень зло и болезненно.
Вопрос в том, чем это реально грозит Таллинну? Да ничем. И одновременно – всем.
Как показывает пример Украины, украинских Крыма и Донбасса, наличие договора с Россией всё равно ни от чего не защищает. По-настоящему балтийской стране может грозить только «отмирание мозга НАТО». Или совсем уж большая заварушка, в которой новым прагматикам вроде Трампа или Макрона будет не до «пригорода Петербурга», как называли Эстонию в 2016-м соратники тогдашнего кандидата в президенты от республиканцев.
Олег Кудрин, Рига