«Моя позиция не совпадает с позицией ряда других директоров заповедников России, — любит повторять директор Путоранского заповедника Владимир Ларин. — Путь реального выживания северных заповедных территорий-громад пока мне видится только в спонсорской помощи от крупнейших компаний региона. Доходы от туристической деятельности эту проблему решить не смогут».
Естественная заповедность
Владимир Ларин — один из тех, кто стоял у истоков создания государственного природного заповедника «Путоранский». Чуть больше четверти века назад, в 1979-м, окончив биофак МГУ, он приехал на Таймыр исследовать экологию и последнего крупного млекопитающего с неизученным образом жизни — путоранского снежного барана. С него все и началось: сначала для охраны этого вида организовали целевой заказник, а в 1986 году иркутская проектно-изыскательская экспедиция спроектировала заповедник на 2 млн гектаров. Правительственное решение о его создании было принято в декабре 1988 года.
«В 1990 году я защитил кандидатскую диссертацию, стал экспертом по снежному барану в России, — вспоминает Ларин, — а в 1995-м занял пост директора заповедника. Конечно, не я один создавал его, но границы провел именно я и долго потом по-мальчишески гордился, что мой след остался на карте Союза».
Путоранский заповедник лежит недалеко от промышленной и селитебной зон Норильского промышленного района. Он занимает всю центральную часть крупнейшего в Сибири плоскогорья, не тронутого хозяйственной деятельностью человека. Рельеф плато Путорана своеобразен и не встречается больше нигде в России.
Природные красоты здешних мест поражают воображение. В переводе с долганского «Путоран» — страна тысячи озер. Их здесь и правда около 30 тыс., большинство необычной формы и находятся в каньонах, напоминающих норвежские фьорды. В заповеднике, на реке Кыйда, находится самый большой в России водопад — его высота 108 м. Зимой водопады превращаются в ледопады.
Но мало кто может увидеть эту красоту. Даже до озера Лама, любимейшего места летнего отдыха норильчан, которое находится в буферной зоне заповедника, может добраться не всякий. Если в советское время сюда по системе протоков и озер регулярно ходили теплоходы типа «Ракета», сегодня горожане отправляются в путь на моторных лодках или пешком на расстояние 100 км. Вертолет доступен вообще единицам — слишком дорогое топливо, полетный час винтокрылой машины стоит от 56 тыс. рублей.
«Такая естественным путем возникшая закрытость района Путоран меня только радует, — признается директор. — По моему разумению, естественная заповедность сегодня у нас на уровне допетровских времен, что не замедлило сказаться (в положительном направлении) на численности популяций оленя, волка, песца. Геологическая разведка тоже ведется не так активно, как раньше. Для природы это к лучшему. Таймыр — одна из последних территорий на планете, где не все исхожено человеком, не все поставлено вверх дном».
Это просто замечательно с точки зрения охраны природы. Но есть и другая сторона подобной естественной недоступности территории. «Была чрезвычайная ситуация, ждали целую неделю, чтобы вывезти из заповедника человека, — вспоминает начальник отдела экологического просвещения Путоранского заповедника Екатерина Жиганова. — И самим сотрудникам заповедника удается бывать там не часто, и, самое главное, нам приходится все объяснять остальным людям на пальцах: ах, у нас самый большой водопад в России, ах, у нас водятся такие-то звери и птицы. Поэтому сейчас в буферной зоне на озере Кета мы строим биостационар, комплекс деревянных строений, чтобы приехать летом с экспедицией и делать радиальные выходы оттуда в заповедник — для осуществления научной деятельности».
Ну и слава богу, говорят сотрудники заповедника, что удалось сохранить на столь недоступной территории два кордона, где десять месяцев в году живут госинспекторы —люди, увлеченные своей профессией. Рассказывают, что один из инспекторов, Кожемякин (зовут его только по фамилии, слишком колоритный персонаж — пятидесятилетний мужик ростом под два метра), построил заимку и живет с женой и маленькой дочкой в заповеднике уже десять лет. Но хочет уезжать на «материк». Замену ему найти будет крайне сложно — слишком по норильским меркам мала в заповеднике зарплата.
Искусство сведения
Как всегда, все упирается в деньги. На вопрос, что самое сложное в профессии директора заповедника, Владимир Ларин после долгого молчания отвечает: «Труднее всего реально добиться средств на осуществление основных видов деятельности — охранной, научной и эколого-просветительской. Хорошо иметь территорию размером с треть Франции, но, принимая во внимание ее удаленность, астрономические цены на вертолетный транспорт, специфику Севера, самое сложное — добиться получения средств». Тут уж никуда не деться без так называемой шефской помощи. «Норильский никель», например, помогает заповеднику в научной работе.
Екатерина Жиганова: «Формировать экологическую культуру надо с раннего возраста»
Заместитель директора Путоранского заповедника по научной работе Алексей Романов — один из известнейших в мире орнитологов. Шесть лет назад он взялся за проект изучения гуся-пискульки. Именно тогда впервые обнаружили на территории заповедника гнездовья этого вида гуся, до того времени считалось, что есть лишь единичные места его обитания на Таймыре. А тут — массовые летние поселения (зимой гусь-пискулька, названный так за свой особый, писклявый крик, гнездится на востоке Китая).
В этом году «Норильским никелем» профинансирован уникальный проект. На пять особей гусей-пискулек, выловленных в разных местах гнездовий, специалисты заповедника надели специальные ошейники-ожерелья, которые позволят проследить пути миграции этого вида птиц. Самому заповеднику осуществить подобный проект было бы не под силу: стоимость одного радиоошейника с возможностью спутникового слежения — пять–восемь тысяч долларов, добавьте сюда еще стоимость поездок и вспомогательного оборудования. Недаром гусь-пискулька стал символом экологических программ «Норильского никеля».
Но все остальное, по словам директора, делается на голом энтузиазме. «Сколько надо денег для счастья? — переспрашивает Ларин без улыбки. — Вопрос серьезный. Конкретно для моего заповедника необходимы десять миллионов рублей в год. С учетом того, что государство выделяет чуть более трех миллионов. Так что нужную сумму удается достать не всегда. Что-то добираю, причем не деньгами, а предоставлением авиации, например. Задача директора заповедника и его основная обязанность — добиться реальной помощи. Директор — и добытчик, и хозяйственник, и хороший ученый, и дипломат. Если будешь просто гундеть, ничего не получишь, потому что среди просителей у крупнейших компаний всегда жесточайшая конкуренция. И это естественно».
В ход идут и гранты, и сотрудничество с крупнейшими финансовыми фондами — в частности, с Фондом культурных инициатив Михаила Прохорова. Если бы не спонсорская помощь, никогда не увидели бы свет уникальные научные материалы, собранные за последние пять лет. Но для такой громады, для заповедника, грант — слишком непостоянный источник средств. Это как ложка сладкого на десерт, а нужны-то в основном каша и щи.
«Многие считают, что панацеей для заповедников станет развитие туризма. Это может быть хорошо для сочинского парка, но плохо для нас. Слишком мал наплыв посетителей. Да и правило у меня такое: только за деньги никого в заповедник не пускать. Иначе как я смогу контролировать, кого принять, а кого нет? Деньги у всех одинаковые», — говорит директор.
Как научить экологии
И все же основным направлением работы заповедника Владимир Ларин считает эколого-просветительскую деятельность. Прежде всего это работа с детскими садами, школами и другими детскими учреждениями. Основная цель такого просвещения — формирование экологической культуры, осознанно правильного отношения к окружающей среде.
«Формировать экологическую культуру надо с раннего возраста, — убеждена Екатерина Жиганова. — Самый лучший способ — демонстрация, мы используем видео- и фотоматериалы, разработали ряд экологических игр. Держим птиц в вольере, а три месяца назад к нам попал осиротевший овцебычок. Показываем посетителям этих животных, рассказываем, как важно беречь природу».
Владимир Ларин: «Задача директора заповедника и его основная обязанность — добиться реальной помощи»
«Этот овцебычок выпивает семь–восемь литров молока каждый день, — смеется Ларин. — Бухгалтер уже говорит, что он таким образом выпил все деньги на бензин. Но он нам нужен для эколого-просветительской деятельности. И вообще, нам необходима маленькая ферма, чтобы изучить некоторые особенности поведения овцебыка. За три месяца к Екатерине Сергеевне приходят до пятисот школьников. В нашем понимании эколого-просветительская работа сродни воспитанию патриотизма. И мы это делаем бесплатно. Как брать деньги за патриотизм? Это настоящее искусство выживания на голом асфальте — мы научились существовать почти без денег».
Таймыр — земля исключительно щедрая, богатая природными ресурсами. И не только цветными металлами. «Сейчас в таймырских реках и озерах больше стало рыбы. Биоресурсы не оскудевают, несмотря на разговоры о том, что «Норильский никель» отрицательно действует на природу полуострова, — говорит Владимир Ларин. — Газ, дым — это понятно. Но при этом каждый второй не может научить самого себя или ребенка вывалить ведро с мусором в помойку, а не мимо нее. Нужна тотальная экологизация общества, формировать которую надо с раннего детства». Чем вполне успешно занимаются вместе с «Норильским никелем» в государственном природном заповеднике «Путоранский».