Трудно было себе представить, что, когда нефть марки Urals пробивает отметку 19 долларов за баррель, вся страна будет обсуждать, как скоро появится вакцина против очередной разновидности гриппа. Конечно, у меня ментальный иммунитет к болезням — я из медицинской семьи. Тем не менее, анализируя наблюдаемую картину эпидемии, не могу понять, откуда столько страстей. А вот ментального иммунитета к экономическим кризисам у меня нет.
Оценки реакции нашей экономики на падение нефтяных цен и торможение мировой экономики на фоне пандемии становятся все более и более пессимистичными. Сейчас коридор прогнозов ВВП на 2020 год находится в диапазоне от минус 0,5 до минус 2,5 процента. И если произойдет именно так, мы должны будем сказать, что нам повезло.
Этот кризис надо сравнивать не с кризисом 2014 года, а с кризисом 1998-го. Тот был по-настоящему глубоким и структурным. И этот такой же.
Тогдашняя экономическая модель, державшаяся только на нефти и внешнем долге, рухнула, произведя на свет новую модель, но не сразу. И этот кризис тоже должен завершиться радикальным обновлением.
Кризис 1998-го случился в самом начале года, когда цены на нефть провалились ниже десяти долларов за баррель (тогда же в отставку был отправлен премьер Черномырдин). Августовская девальвация лишь стала самым ярким эпизодом этого кризиса. Надо ли вспоминать, сколько он тянулся?
Острая фаза продолжалась год. Промышленность начала расти к началу 1999-го. Но ощущение, что кризис закончился и начинается оживление, наступило много позже — на рубеже 2001–2002 годов. То есть кризис продолжался три года. На такой же срок лучше рассчитывать и сейчас.
Преодолению того кризиса способствовала девальвация — она развернула спрос среднего класса внутрь страны. Произошла консолидация нефтегазовых активов, которая привела к формированию мощной отрасли-локомотива на долгие годы. И очень низкая налоговая нагрузка на бизнес, которая позволяла ему удержаться на плаву и начать инвестировать в новый спрос. В результате экономика, которую мы получили в середине 2000-х, была совсем не такой, как до 1998 года, по структуре и к тому же очень живой, инвестиционно активной, способной создавать целые новые отрасли.
Если экономика 1998 года была задавлена слишком тяжелым курсом рубля и полным отсутствием государства в хозяйстве, то экономика образца начала 2020-го была задавлена сверхвысоким налоговым бременем, дороговатым рублем при все еще сохраняющейся потребности в импорте и подавляющем присутствии государства в экономике. Это сочетание факторов оказывало и без цен на нефть сильное давление на деловую активность. Плюс к этому у нас сейчас нет потенциала роста внутреннего спроса. Домохозяйства России в основном бедны и закредитованы. Эффектов, похожих на резкий переток спроса среднего класса на внутренний рынок, сейчас ожидать нельзя. При этом в стране есть зачатки новых технологичных отраслей — прежде всего отраслей, которые могли бы замещать импорт в материалах и оборудовании. Мы регулярно пишем о компаниях ср