Последние пять лет политики Реджепа Эрдогана превратили Турцию из лидера и самой перспективной страны Ближнего Востока в нового «больного человека». Анкара испортила отношения со всеми более или менее значимыми странами региона и внешними силами (кроме, пожалуй, Азербайджана, которому от Турции просто некуда деваться). Президент Эрдоган стало восприниматься в Европе, США и на Ближнем Востоке как чересчур эмоциональный, безответственный и агрессивный лидер, и по понятным причинам его интересы попросту перестали учитывать. Более того, одним из итогов его политики дестабилизации сирийского режима стало превращение самой Турции в рассадник исламизма и экстремизма. Вплоть до того, что под угрозой оказалась территориальная целостность страны.

Сейчас Реджеп Эрдоган пытается каким-то образом выйти из этой ситуации, в том числе за счет помощи от России. Но вот сможет ли? Слишком много дров за эти пять лет наломал турецкий султан.

Ноль проблем с соседями

Собственно, внешнюю политику Эрдогана можно разделить на два этапа: до и после начала «арабской весны». И если первый этап стал победой прагматизма над эмоциями, то второй — наоборот.

Стратегической внешнеполитической целью Реджепа Эрдогана, в 2003 году ставшего премьер-министром Турции, была смена образа страны. Он хотел превратить Турцию из ретранслятора американо-европейской политики на Ближнем Востоке в лидера всего региона, его представителя и адвоката перед западным миром.

Стартовые позиции у Эрдогана были незавидными: экономика Турции была в системном кризисе, а отношения со всеми соседями и ближневосточными странами были в лучшем случае напряженными. Однако буквально за несколько лет Эрдогану удалось запустить процесс. Экономика была успешно реформирована и выведена из кризиса за счет экспортно ориентированных отраслей и среднего бизнеса (после чего британские Economist и FT назвали Эрдогана лучшим премьером, а во внешней политике применялась стратегия под названием «ноль проблем с соседями». Разработанная турецким профессором Ахмедом Давутоглу (при Эрдогане он стал министром иностранных дел), она предполагала нормализацию отношений со всеми странами вдоль турецкой периферии, чтобы политические разногласия не мешали усилению турецких позиций в этих государствах. В результате Анкара смогла не только нормализовать отношения со всеми государствами вдоль своих границ (за исключением Армении), но и использовать отношения с одними странами как средство давления на другие. Например, особые отношения Турции с Ираном и Россией служили весьма неплохим рычагом давления на США и Евросоюз, и наоборот.

Безусловно, конечной целью Эрдогана было не добрососедство, а экспансия. Премьер, министр иностранных дел и другие идеологи турецкой внешней политики грезили идеей неоосманизма — объединения под властью турок всех тюркских народов. Просто в отличие от политиков 1990-х годов, безуспешно пытавшихся навязать неоосманизм политическими уговорами и рассказами об общей истории, они проводили ее социально-экономическими