Спецпроект Укринформа ко Дню добровольца. Часть 5. О завершении добровольческой эпохи и непростом становлении украинской армии
О зарождении добровольческого движения и извечном конфликта между вольнодумством добробатов и армейским официозом в истории добровольца Василия Ютовца читайте в части первой.
О стихийном периоде добровольческого движения и его закате в истории Евгения Чепелянского читайте в части второй.
О взлете и падении одного из самых знаменитых добровольческих подразделений - в истории Дениса Новикова читайте в части третьей.
О том, как добровольцу стать частью регулярного подразделения, и при этом остаться свободолюбивым, в истории бойца Азова Сергея читайте в части четвертой.
Артем Новиков, родной брат героя третьей части спецматериала Укринформа Дениса Новикова, начал свой путь добровольца еще в 2014 году как боец батальона ОУН. Впрочем, пребывание на фронте без всякого официального статуса, к тому же в составе слабовооруженного подразделения не устроило Артема, и поэтому он принял решение идти в армию на регулярной основе.
Артем Новиков: Я решил пойти в серьезное подразделение, но чтобы при этом оно было более или менее добровольческим. Потому что еще находясь в ОУНе часто пересекался с 9-й бригадой ВСУ, и видел там огромную кучу проблем. Во-первых, хотя там и было много боевых ребят, картину портили откровенно деградировавшие мобидики (мобилизованные на военном жаргоне. - Авт.). Во-вторых, в то время наша армия страдала огромной проблемой - отсутствием какой-либо системной боевой подготовки. Например, бойцы 93-й бригады рассказывали, что летом 2014 года поехали на передовую всего лишь после 3-х дней пребывания на полигоне. Такой подготовки было, конечно, недостаточно. Поэтому я решил пойти все же в добровольческое подразделение, казалось, что там будет выше и моральный, и военный уровень.
Очевидным выбором для Артема виделся батальон Донбасс, тогда едва ли не самое известное добровольческое подразделение с очень хорошей репутацией. Впрочем, на момент принятия Артемом окончательного решения, Донбасса было уже два - один в составе Национальной гвардии Украины и новый, известный как Донбасс-Украина в составе Вооруженных сил Украины.
А.Н.: Хотя в составе НГУ тогда уже было много добровольческих подразделений, я все равно не доверял структурам МВД, особенно после Майдана. И считал, что рано или поздно ментовская закалка возьмет верх, и у добровольцев возникнут проблемы.
Кроме того, был еще один нюанс. В батальоне Донбасс НГУ уже служил мой родной брат, а мы еще в начале войны с ним договорились в одно подразделение не идти. А то с нашими котловодами в командовании тогда все могло в любой момент очень плохо закончиться. Мы не хотели, чтобы родителям пришли сразу две похоронки.
Таким образом, вариант оставался только один - Донбасс в составе Вооруженных сил Украины. Артем нашел контакты подразделения в Фейсбуке и записался. Ему пообещали перезвонить, и того телефонного звонка он ждал почти три месяца. Наконец, в срочном порядке был вызван на полигон в Днепропетровской области с заверением, что батальон заканчивает сбор и вот-вот поедет на фронт.
А.Н.: Приехав на место дислокации, я сначала попал в казармы армейской бригады, стоявшей там, и ужаснулся от тамошнего алкогольного перегара. И мобилизованные, и срочники, которых на тот момент передержали на службе уже полтора года, забили на все и праздновали 8 марта. К счастью, это был не батальон Донбасс, который уже выехал на полигон. Добравшись до полигона, я увидел пару полупустых палаток и человек 50 военных. Это и был мой бат.
Артем прибыл в свой батальон в первые дни его формирования. И опытному бойцу, ветерану боев за Пески, почти полгода пришлось провести в палатках на полигонах, ожидая отправки на фронт. Подразделение очень долго набирало личный состав - за три месяца накопилось едва 200 человек добровольцев. И тогда командование наполнило батальон мобилизованными, таким образом сведя на нет саму идею добровольческого батальона. В конце концов, подразделение приступило к боевой подготовки, достаточно качественной и интенсивной, но не лишенной совковых анахронизмов.
А.Н.: Мы поехали в Широкий Лан (военный полигон в Николаевской области. - Авт.) на показательные военные учения советского типа. То есть, мы до бесконечности повторяли одни и те же тактические передвижения на поле боя для того, чтобы к приезду начальника Генштаба Муженко все это выглядело очень красиво, как на картинке. Советская классика: впереди выезжает разведка на БРД-мах, позади танкисты. Разведка корректирует артиллерию, вертолеты и авиацию, а затем тяжелая пехота с танками и БМП проламливает фронт. Это был настолько дремучий совок, что я ужаснулся, спрашивая себя: куда я попал? В Советскую армию?
В конце концов, после длительных учений, 46-й отдельный батальон специального назначения, а именно так называлось подразделение Артема, вооруженный танками и артиллерией, выехал в зону АТО, где месяц простоял в тылу.
А.Н.: Мы жили в полуразрушенном общежитии примерно до ноября 2015-го и потом нас отправили на передовую. Просто однажды зашел старшина роты и сказал, мол, вы ребята едете на 2-3 дня на боевые задания. На деле же оказалось, что мы выехали на полных 4 месяца... Очень многие ребята оставили в общежитии свои вещи, рассчитывая через несколько дней вернуться, и в результате рота охраны того общежития все вещи разворовала. На позициях пришлось несколько дней ночевать под открытым небом, доделывая землянку, в которой уже можно было жить. Также нам не сказали, где стоят наши соседние подразделения. Мы только через несколько недель узнали, что соседняя рота находится аж в 3 км от наших позиций.
Позже Артем понял, что многомесячное сидение в грязи окопов без всякой ротации было в то время нормальной практикой. Организационные возможности Вооруженных сил находились на крайне низком уровне. Было гораздо проще закинуть на позиции одно подразделение на полгода, чем делать ротации, чтобы дать возможность людям банально помыться, постирать одежду и отдохнуть. Пробыв в голой степи четыре месяца, батальон Артема отправили в далекое Ривне на переформирование.
А.Н.: Бат вывели на переформирование, поскольку шла очередная, четвертая по счету, волна демобилизации, а у нас мобидиков было 2/3 состава, и солдат нужно было заменить другими, как в обычном регулярном подразделении Вооруженных сил. С каждым таким пополнением в наш батальон приносилось все больше советских порядков - и с каждым месяцем службы от добровольческого подразделения оставалось все меньше. Если, например, в 2015 году, была еще какая-какая свобода, гибкость, то потом все утонуло в бумагах. Мы на собственной шкуре почувствовали, как оно быть в УПА - Украинской паперовий армии. Было очень строго, закручивали гайки так, что резьбу рвало. Дошло до того, что приходилось ходить в самоволку, чтобы купить поесть или что-то необходимое. Ведь кормили просто ужасно - тушняки из сплошного жира, каши, которые даже собаки не хотели есть. Еще командование батальона занималось хищением. Что-то нужное для службы можно было намутить только напрямую у волонтеров - причем так, чтобы командование не знало.
После демобилизации и очередного пополнения батальон Донбасс-Украина еще раз принял участие в показательных учениях перед командованием, а затем несколько месяцев провел на знаменитом, обожженном степным солнцем Ширлане, который был и остается своего рода «воротами в АТО, ведь ни одно подразделение не допускали на передовую без предварительного маринования на этом полигоне.
А.Н.: После Широкого Лана подразделения едут на войну как на праздник, так как Широкий Лан - это постоянная пыль, постоянная жара, постоянная нехватка воды, и жить в таких условиях в резиновых палатках - просто невозможно! Из-за очень плохого качества воды у многих ребят были реальные проблемы со здоровьем. У некоторых за месяцы полигона по десятку зубов выпало.
На передовой командования и дисциплина были очень далеки от того, что Артем видел ранее в диком и нелегальном ОУНе.
А.Н.: В ОУНе, стоявшем в Песках, разрешалось проявлять инициативу, было больше дисциплины, добровольцы отличались большой мотивацией, несмотря на несение службы на общественных началах, без всякой платы, все волонтерское попадало прямо на фронт ребятам. Там я видел побратимов, горели желанием сражаться против россиян и сепаратистов. А что я видел в ВСУ? Множество приспособленцев, людей, которым просто некуда деваться, и они шли на военную службу, чтобы только заработать деньги. Да и откуда может взяться воля к победе, когда офицеры просто говорили: Держите линию фронта, не провоцируйте. Еще отчитывали нас, когда мы отвечали врагу во время очередных перемирий. Все это очень сказывалось на дисциплине».
Подразделение Артема страдало от некомплекта. Офицеров критически не хватало. Целыми ротами фактически командовали сержанты. Из-за неспособности командования организовать нормальное снабжение, немногочисленным контрактникам приходилось при каждой передислокации вручную загружать и разгружать эшелоны боеприпасов и снаряжения. Но больше всего подрывала боевой дух ложь руководства.
А.Н.: Филин (командир батальона) оказался обычным балаболом, он многое обещал, строил из себя вождя, а оказывалось все пустыми обещаниями. Из-за этого много настоящих солдат-добровольцев, кадровых военных при первой возможности, когда заканчивался срок службы, увольнялись из батальона Донбасс-Украина. Текучесть кадров была как в Макдональдсе.
Мы постоянно приезжали на новые места, и все проблемы с обустройством ложились на плечи солдат, людей катастрофически не хватало, они очень уставали. Например, в 2016-м, когда уволились последние мобилизованные, на позициях оставалось по 5-6 человек дежурили четыре часа через четыре.
Батальонные порядки совершенно не устраивали Артема, но возможности перевестись или уволиться у него не было. Так как до войны он никогда не служил в армии, то не мог быть оформлен как мобилизованный, и поэтому подписал пресловутый контракт до окончания особого периода. А руководство батальона замалчивало реальные условия этого контракта.
А.Н.: Я рассчитывал на то, что в случае чего смогу уйти после одного года, я не фанат военной службы - хотел воевать, защищать свою страну. Мне пообещали, что через год я уволюсь с мобилизованными с 4-й волны. Но меня развели. Когда пришло время демобилизации, мне прямо сказали: у тебя контракт до конца периода, вот и будешь служить до конца периода. Так я и сидел бы в армии, если бы в конце концов не вышел закон, который позволял увольняться после двух лет службы.
Сегодня Артем очень негативно оценивает опыт интеграции добровольческих подразделений в официальные госструктуры.
А.Н.: Если конфликт разморозится, я пойду в чисто добровольческое подразделение. Потому что, к сожалению, наша армия, на мой взгляд, не вынесла уроков из событий 2014 года, из поражений в Иловайске и Дебальцево - те же командиры, те же порядки... Именно поэтому я считаю, что добровольческие подразделения в случае активной фазы боев будут наиболее мотивированными, наиболее боеспособными.
***
Конечно, негативный личный опыт Артема не мог не повлиять на его критическую оценку армейской жизни. К сожалению, явления, описанные в его истории действительно имели место. Проблема в том, что как армейское, так и гражданское руководство в большинстве случаев умалчивает или игнорирует реальное положение вещей. Предпочитая рассказывать басни о самой боеспособной армии на континенте и в день приезда журналистов кормить солдат в столовых отбивными и бананами.
Сегодня, как и все предыдущие пять лет, десятки тысяч мужественных и преданных военных и добровольцев ежедневно рискуют собственными жизнями на линии фронта, защищая свободу и независимость Украины. И эти люди заслуживают правды и достойное отношения. Остается верить, что призрак гнилой советской армии в конце исчезнет, дав дорогу настоящей - свободной, честной и профессиональной украинской армии.
Вячеслав Масный. Киев