Спрецпроект Укринформа ко Дню добровольца. Часть 1. Зарождение добровольческого движения и исконный конфликт между свободомыслием добробатов и армейским официозом
Рассказ Василия Ютовца, студента КНУ имени Тараса Шевченко, который вместе с друзьями-однокурсниками стал одним из первых, кто отозвался на призыв стать в ряды Национальной гвардии Украины в 2014 году, открывает серию специальных публикаций Укринформа, посвященных современной истории добровольческого движения в Украине.
В первые месяцы весны 2014 года, когда война на Востоке только начиналась, добровольцы, которые решили встать на защиту страны, столкнулись с целой кучей проблем внутри силовых структур Украины, которые оказались не готовы и не способны резко отказаться от советских порядков. Для многих добровольцев эти проблемы были настолько невыносимыми, что они отвернулись от госструктур и сделали выбор в пользу неофициальных, но свободных и не закостенелых добровольческих батальонов, золотая эра которых пришлась на 2014 год.
Василий Ютовец решил записаться в армию в марте 2014-го - в самый разгар крымнаша. Когда уже стало очевидно, что без войны не обойдется.
В.Ю.: «Мы в то время студенты еще были, второй курс, молодые ребята 18-20 лет, но уже было желание помочь своей стране не только словом, но и делом. Так случилось, что именно тогда шел набор в Нацгвардию, которая только формировалась. Я узнал об этом наборе от ребят из 21-й сотни Самооборона Майдана, с которыми часто пересекался. 17 марта мы вместе с десятком других студентов по курсу направились в Новые Петровцы на полигон. В первые две недели подготовка была почти никакой. Все проходило в лучших советских традициях: ты - начальник, я - дурак, я - начальник, ты - дурак. Но инструкторы из внутренних войск все же понимали: добровольцы - не те люди, с которыми можно вести себя высокомерно и по-хамски.
По словам Василия, в Новых Петровцах основном учили сержанты - военнослужащие, у которых уже заканчивался контракт и которым в связи с началом российской агрессии докинули срок службы.
В.Ю.: Понятно, какой была их мотивация к нашей подготовке: отбываловка. Но военные азы давали хорошие. Мы много стреляли (хотя можно было бы больше) - из АК, пулемета. Зато когда приезжали должностные лица, помню, Парубий, Турчинов, то перед журналистами сразу раскладывали форты, малыши новейших модификаций, которых мы в руках не держали - ни до, ни после. Не обходилось и без классических армейских курьезов. Однажды приехало телевидение - ТСН снимали сюжет. Так пришлось на камеру толкать БТР, а то это падло не заводилось! Представьте, стоит журналистка с микрофоном перед камерой, а сзади целый взвод толкает БТР! (Смеется).
Если огневую, физическую подготовку и навыки работы на блок-постах будущие добровольцы-нацгвардейцы осваивали более или менее, то обучение по инженерке, топографии, медицине, по рассказам Василия, было провальным.
В.Ю.: Приходят офицеры, показывают аптечку советского образца, а там почти истлевший жгут Эсмарка, которым надо еще что-то мотать. Конечно, потом волонтеры все это дело исправили, но люди учились именно на таком оборудовании. И вообще, порядки были совковые - с несением караульной службы и так далее. Командир роты, взводные - все в то время были кадровыми офицерами внутренних дел. Стоит отметить прежде всего генерала Кульчицкого, с которым мы проходили обучение. Я лично имел возможность с ним разговаривать. Несмотря на его погоны можно было просто подойти, пообщаться. А вот у других офицеров МВД чувствовалась та особая ментовская закалка, которую ни с чем не спутаешь.
На военную присягу 6 апреля к нам приехал Порошенко. Вручили каждому по коробочке конфет Рошен, в столовой накрыли шикарный стол - с фруктами, сладостями, тортами. Как на свадьбе! До этого питание было просто ужасное. Что-то очень отдаленно похожее на кашу - с пленками, на костях мясом и не пахло...
По завершению учебы, ребят распределили в первый резервный батальон Национальной гвардии. Который затем объединили с другим в будущей батальон Кульчицкого (см. интервью командира полковника Толочко. – Авт.). Но некоторое время после учебы и присяги уже готовых, «заряженных» ребят держали в неизвестности. А тем временем на камеры руководители уже рассказывали всю секретную информацию ...
В.Ю.: Руководство не давало никаких указаний, никаких планов не озвучивало. 9 апреля мы прибываем в расположение батальона – одни говорят, едем в Приднестровье, чтобы там в случае чего подавить беспорядки, другие – едем на восток. А результате приехал Парубий, всех поблагодарил, мол, молодцы, патриоты... Потом у нас забрали мобильные телефоны, чтобы, не дай Бог, мы никому не звонили, ни говорили, как и куда едем. Посадили в три автобуса и увезли куда-то в восточном направлении. Но интересно – когда телефоны вернули, мы узнали о том, где находимся, от наших родных. Потому что наш выезд был успешно снят еще на окраинах Киева. То есть можно представить себе уровень дебилизма – забрать у людей телефоны, мол, полная секретность, и в то же время все показать в СМИ! Это просто нонсенс.
Наша функция была сменить внутренние войска на блок-постах по периметру Донецкой, Луганской областей. Сначала подразделение базировался на Павлоградском направлении. Нас увозили еще потом на блок-посты на границу с Донецкой областью, где мы и несли службу.
На этих блок-постах добровольцы приняли на себя первый груз - пограничное общение с местным населением.
В.Ю.: Инцидентов с местным населением хватало. Люди были очень раздражены, злы. Старшее поколение, в основном, оказалось адептами такого «русского мира», таких хороших ватных скреп. Классические вопросы: «Зачем вы сюда пришли? Это наша земля. А вы откуда?!». И это даже не Донбасс, запад Днепропетровской области. Бывали разные случаи. Помню, останавливаем машину - в ней мужчина, женщина и маленький ребенок. Вроде бы все хорошо. И вдруг, на просьбу выйти из автомобиля мужчина резко дает по газам. Один наш достает автомат и стреляет по колесам. Пуля случайно попадает в салон. Все живы-здоровы, напуганы. Потом выяснилось, что это был сотрудник СБУ из Донецкой области, его отчитали и отпустили.
Между тем у студентов, стали добровольцами, возникли другие неожиданные проблемы ...
В.Ю.: Нас вызвали в университет и в ультимативной форме сказали, что служба, это конечно, хорошо, но нужно выбирать: или мы с вами прощаемся, или вы возвращаетесь и заканчиваете учебу. Мы возвращаемся в университет, сдаем сессии (как-то же надо было подготовить родителей к тому, что все равно вернемся на службу). А между тем батальон приезжает на ППД (пункт постоянной дислокации) в Новые Петровцы, и ребята нам прямо говорят: если вы согласны на совковый дебилизм, то возвращайтесь. А нет, так идите лучше в другие подразделения. Уже тогда начались притеснения добровольцев и двойственность со стороны высшего руководства. Генерал Кульчицкий очень грамотно все организовал, но их запихнули на Карачун, а с той горы он уже живым не выбрался... Есть разные предположения, почему так произошло. Генерал был очень неуступчивым человеком, и за свой личный состав держался крепко. Одним словом, мы решили в НГУ не возвращаться...
Василий объясняет свои мотивы при решении оставить Национальную гвардию: Я хотел в то подразделение, где я бы полностью доверял командованию - как среднего звена, так и высшего. Чтобы я знал, что командование нас где-то там не бросит ни при каких условиях. А такие случаи, поверьте, случались.
В сентябре 2014-го Василий случайно открыл для себя такую организацию в университете Шевченко, как «Студенческая гвардия». Еще в марта 2014 студенты «Шевы» начали бить тревогу, что начинается война, а никто понятия не имеет, как действовать. Поэтому было принято решение организовать при Военном институте некие курсы первичной военной подготовки и тренировать всех желающих.
Кроме учебы в ВИКНУ студгвардейцы контактировали с инструкторами из добровольческих подразделений, из Правого сектора, «Айдара», «Шахтерска». Впрочем, сказывалось отсутствие материальной базы для обучения. Именно поэтому группа решительных студгвардейцев с отправкой на фронт решила не затягивать ...
В.Ю.: Было два варианта у нас. Это, с одной стороны, ДУК Правого сектора, с другой стороны, батальон ОУН. Что то, что другое подразделения добровольческие, не подчинены официальным структурам. В Правом секторе у нас контакты были слабы, мы не знали командиров, комбатов, а в ОУН мы знали комбата. Нам было известно, что в тот период в ОУН был только один погибший, хотя раненых хватало. Поэтому было принято решение ехать в ОУН.
Поехали мы туда в начале января уже 2015 года. В то время батальон находился в Песках Ясиноватского района Донецкой области, около 2,5 км до аэропорта и Донецка. Мы понимали уровень опасности, уровень ответственности, который ложился на наши плечи. Обстрелы постоянные, вылазки ДРГ-групп... Поэтому готовились усиленно почти месяц в учебном центре батальона.
Когда мы приехали в Пески, были довольно интенсивные и обстрелы, это была финальная стадия уже боев за донецкий аэропорт - 20-е числа января. Конечно, дорога была очень напряженная из-за обстрелов. На въезде в Пески перед нашим автотранспортом разорвалась мина. Мы в брониках, с вещами все из нее, по сути, вываливались, по лужам и по спинам добирались в укрытие.
Характер боевых действий в Песках был позиционный, с активной деятельностью диверсионно-разведывательных групп. Аэропорт тогда уже был захвачен российско-сепаратистскими войсками и весь удар шел на Пески. Ротация подразделений, в том числе и добровольческих, происходила там через каждые 30 дней, больше люди психологически не выдерживали.
В этот момент начались переговоры о вхождении батальона ОУН в Вооруженные силы, а именно, 93-ю бригаду, ныне Холодноярскую.
В.Ю.: «Проблема заключалась в том, что батальон хотел остаться целостным подразделением, со своим руководством (тогда еще был комбат Николай Коханивский), и продолжать нести службу в Песках, потому что и позиции знакомые, и оружие свое, пристрелянное. Предложения, а скорее требования, руководства Вооруженных сил были другими - наших ребят выводят на переподготовку, на курсы молодых бойцов (и это людей, которые уже полгода удерживали Пески под постоянными атаками сепаров), а затем из батальона образуют различные подразделения.
Переговоры закончились неуспешно для основной части оуновцев. Произошел раскол на две части - одна была за вступление в ВСУ на любых правах (потому что это льготы, помощь семьям), а другая стояли за то, чтобы все оставалось, как есть - вместе с комбатом Коханивским.
В.Ю.: Но проблема в том, что наш комбат не имел высшего военного образования, плюс у него была политическая судимость. Кажется, за снос памятника Ленину в 2009-2010 годах. А потом так случилось, что в апреле подразделение силой разоружили соседи по окопам из 93-й бригады и большинство вывели из Песков. Поэтому, по факту, когда мы должны были возвращаться с ротации, некуда было уже идти. Эра добровольцев понемногу шла на убыль...
Укринформ не удержался, чтобы не задать вопрос: Правильно ли поступило государство с добровольческим движением, когда заставило добровольцев принять официальный статус, а затем растворило их?
По мнению Василия Ютовца, иначе, в принципе, было невозможно строить армию - как централизованную государственную структуру. Хаотичный период беззакония не мог продолжаться долго. А вот дух добровольческих батальонов - доверие к командирам, «не совковые отношения, по мнению Василия, можно и нужно было бы сохранить путем полной перезагрузки боевых подразделений.
В.Ю.: «Очевидно, должно пройти определенное время, как Моисей водил 40 лет по пустыне еврейский народ и очищал его таким образом, так и украинская армия должна самоочиститься, - резюмирует Василий. - Молодые адекватные люди должны занять руководящие должности в армии. Но главное, чтобы они при этом не поддались системе. Я имею в виду сохранение достоинства и патриотизма украинского воина, независимо от того, это Вооруженные силы или это Нацгвардия, или СБУ. Как правило, такие отношения сохраняются в боевых подразделениях, где люди понимают, что обязаны друг другу жизнью.
Вячеслав Масный. Киев