Почему Россия не отдает Польше обломки самолета Качиньского?

Расследование Смоленской трагедии продолжаются годами, но не дает возможности получить окончательные ответы на вопросы относительно причин катастрофы, что подогревает разнообразные версии, в том числе и теорию покушения.

ТРИ ЭТАПА СМОЛЕНСКОГО ДЕЛА

Ровно девять лет назад – на рассвете 10 апреля 2010 года – произошла крупнейшая послевоенная трагедия в истории польского народа. В то утро в ужасной авиакатастрофе вблизи военного аэродрома “Северный” в Смоленске при посадке разбился правительственный Ту-154М, на борту которого находилась значительная часть государственной элиты Польши. На месте погибли 96 человек, в частности, два президента – Лех Качиньский и Рышард Качоровский, а также все высшее военное руководство польской армии. Правительственная делегация не долетела на торжественные мероприятия, посвященные памяти поляков, погибших от рук НКВД в Катыни в 1940-м.

Смоленская катастрофа фактически никогда не сходила с политической повестки дня в Польше. Условно, процесс ее расследования можно разделить на три этапа.

Первый длился в течение года-полутора после трагедии – до обнародования в 2011 году отчетов об обстоятельствах и причинах катастрофы Межгосударственного авиационного комитета (МАК) в Москве и польской правительственной комиссии под руководством тогдашнего главы МВД Ежи Миллера. К слову, МАК является очень условно “межгосударственным”, находясь, на самом деле, под полным контролем Москвы. В обоих отчетах ответственность за катастрофу возлагалась на пилотов польского правительственного самолета, которые во время посадки при крайне плохой видимости опустились на опасно низкую высоту, что в итоге и привело к столкновению с землей. При этом МАК возложил на польских пилотов исключительную ответственность за катастрофу, а польская комиссия разделила ее между пилотами и российскими контроллерами движения, которые, в частности, дали польскому экипажу неверную информацию о местонахождении и не приказали пилотам воспользоваться запасным аэродромом.

Второй этап продолжался до 2015 года и характеризовался острыми выпадами и обвинениями со стороны оппозиционной тогда партии “Право и Справедливость” (PiS) Ярослава Качиньского в адрес тогдашнего правительства “Гражданской платформы” (РО) Дональда Туска и Польской селянской партии (PSL). С самого начала Качиньский и его политическое окружение обвиняли в катастрофе правительство PO-PSL, упрекая его по меньшей мере в халатности и бестолковости в организации визита, что в результате и привело к трагедии. При этом между строк Качиньский позволял себе и более серьезные обвинения в адрес тогдашней власти: какую-то форму заговора Туска с россиянами. В отношении Москвы PiS косвенно, но все же формулировал еще более тяжкие обвинения: возможное покушение на президента Польши со стороны российских спецслужб. Безоговорочным сторонником этой теории был и остается Антоний Мацеревич, который стал министром обороны РП после победы партии Качиньского на парламентских выборах 2015 года. В подтверждение тезиса о причастности Москвы к катастрофе польская сторона акцентирует и сейчас продолжает акцентировать внимание на отказе Москвы передавать Варшаве обломки разбитого самолета и “черные ящики”, а также неготовность дать разрешение на допрос российских контролеров движения, относительно действий которых в тот день у польской стороны есть серьезные подозрения.

Третий этап начался с победы PiS на выборах и быстрого возобновления Смоленского следствия с обоснованием относительно появления новых важных обстоятельств, которые требуют дополнительного расследования. При этом следствие фактически началось с чистого листа, аннулировав предыдущий отчет комиссии Миллера и признав его нелегитимным в свете польского права.

Новая польская власть обещала достаточно быстро найти ответы на многие вопросы, на которые, по убеждению окружения Качиньского, предыдущая власть не смогла ответить. В частности, были заказаны и проведены десятки различных экспертиз, польские эксперты еще раз побывали на месте катастрофы, исследовали обломки разбитого самолета, еще раз копировали данные “черных ящиков”. Было принято беспрецедентное решение об эксгумации всех жертв катастрофы, что было осуществлено в течение неполных двух лет. Образцы собранных материалов были отправлены в несколько международных лабораторий для точного установления, нет ли на телах жертв катастрофы и обломках самолета следов взрывчатки.

Недавно одна из лабораторий в Британии подтвердила обнаружение следов тротила на отдельных элементах самолета. Однако польская власть призвала не делать преждевременных выводов и подождать до обнародования окончательных результатов из других лабораторий.

ОЧЕРЕДНАЯ ГОДОВЩИНА СЛЕДСТВИЯ БЕЗ ПЕРСПЕКТИВ ЗАВЕРШЕНИЯ

После возобновления польского следствия в 2016 году представители Смоленской комиссии и польской власти перед очередной годовщиной катастрофы информировали общественность о своих достижениях и продвижении в следствии, удерживая напряжение и подогревая интерес в СМИ к этой теме.

В марте 2017 года Мацеревич говорил о неопровержимых данных ответственности россиян за катастрофу.

В 2018 году были обнародованы технические данные, которые должны были свидетельствовать о взрыве внутри самолета, еще до столкновения Ту-154М с землей.

Но в этом году ситуация выглядит совсем по-другому: нет ни громких пресс-конференций, ни новых данных работы комиссии или Национальной прокуратуры Польши. В информационном пространстве страны тема катастрофы перед очередной годовщиной обсуждалась довольно слабо. А сегодня она вообще находится в тени другого события, которое активно обсуждается в СМИ – общепольской забастовки учителей.

Власть убеждает, что надо дождаться окончательных результатов следствия. О сроках его завершения уже никто не говорит. Никто не знает, когда точно – через год, два или больше – власть даст свою оценку событиям девятилетней давности.

Польская оппозиция утверждает, что власть намеренно в год двух избирательных кампаний в Польше не комментирует Смоленскую катастрофу, понимая, что эта тема проигрышная для PiS. Ведь партия власти не сможет привести убедительных доказательств в пользу версии покушения как причины трагедии.

PiS действительно не форсирует события, избегая на данный момент активного обсуждения катастрофы. PiS может упрекнуть предыдущую власть лишь в очевидных ошибках на этапе после катастрофы. В результате спешки и халатности стала возможной ситуация, когда в гробах жертв были части тел нескольких человек, например две головы, а обломки Ту-154М до сих пор оставаются в РФ из-за того, что Туск не настаивал на том, чтобы Москва передала разбитый самолет Варшаве сразу после трагедии. Впрочем, этого, по-видимому, пока недостаточно для обвинений предыдущей власти в катастрофе.

Зато обвинения в адрес России, как ни странно, подогревает сама Москва. Отказываясь отдавать Польше обломки самолета Качиньского, Кремль заставляет Варшаву думать, что у российской стороны рыльце в пушку. Таким образом, Россия охотится за двумя зайцами: внутри польского общества поддерживает противостояние по этому вопросу, а в российском обществе – имидж Польши и поляков как русофобов и потенциальных врагов из-за соответствующих заявлений польских политиков. Передача обломков самолета Польше дала бы возможность Варшаве приблизить завершение следствия, возможно, и с не очень подходящими для Москвы выводами. Россия этого не хочет, поэтому искусственно продолжает свое следствие.

Польская сторона на сегодня, возможно, и не имеет в своем распоряжении неоспоримых доказательств причастности РФ к Смоленской катастрофе. Более того, она их может не найти и в будущем. Впрочем, скепсис в этой ситуации относительно возможностей Москвы неуместен. Не до шуток: российская власть наглядно показала, на что способна – событиями в Украине в 2014 году, или, например, попыткой ликвидации Сергея Скрипаля в Британии.

Юрий Банахевич, Варшава