Его семейная хроника читается, как увлекательный исторический роман

В начале этой недели в латвийском Сейме был избран новый президент Латвии - Эгил Левитс. В должность он вступит только в начале июля. Так что у нас есть время получше приглядеться к этой интересной политической фигуре.

Не говоря уж о том, что само по себе описание судьбы Левитса, его родителей, дедов и бабушек читается как роман, эпопея с резкими сюжетными поворотами, иногда трагическими, иногда счастливыми.

СЕМЕЙНЫЕ ТРАДИЦИИ: ДИССИДЕНТЫ И РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ

Впрочем, судите сами.

Эгил Левитс родился в 1955 году в Риге. Его отец - инженер Йонас Левитс, был латвийским диссидентом. Вся семья Йонаса погибла во время Холокоста. Но отец не говорил много об этом. Как пояснял сам Эгил, отец закрыл на ключ этот разрушенный мир и держал ключ при себе.

С другой стороны, Йонас, имевший четкие прозападные, демократические взгляды, много говорил с сыном о политике - с раннего детства. В семье существовал своеобразный ритуал - каждый вечер после ужина слушать «Голос Америки», BBC, Deutsche Welle. «Вот почему мне было ясно с раннего детства, что Латвия была оккупированной землей, - поясняет Левитс. - Отец говорил: “Советский Союз - это тюрьма, мы живем в тюрьме”. Кроме того, мальчик понял еще одну важную в условиях советской оккупации вещь: то, о чем говорят дома, не должно обсуждаться где-либо еще, к примеру, в школе.

Первым политическим событием, за которым следил (слушая западное радио) пятилетний Эгил, был конголезский кризис 1960 года. Лумумба, Чомбе, Адула, Гизенга, катангский сепаратизм, бельгийские наемники - эти слова навсегда врезались в его память...

Поскольку родственников по еврейской линии отца мальчик не знал, то его «большой семьей» была исключительно семья по маминой линии. Мама - Ингеборга Левите (девичья фамилия Барга, она также известна как поэтесса, печатавшаяся под псевдонимом Айя Земзаре). Ее дед Янис Баргс во время революции 1905 года держал подпольную типографию, в которой печаталась нелегальная газета Cīņa («Борьба»), издаваемая LSDSP (ЛСДРП, Латвийская социал-демократическая рабочая партия; была запрещена после правого переворота Карлиса Ульманиса в 1934 году; в советский период работала в шведской эмиграции). После разгрома революции, семья бежала в Гамбург. Откуда вернулась в уже независимую Латвию в 20-е годы.

В 1944 году семья Ингеборги в числе беженцев уехала в Германию (где в начале века они прожили несколько десятилетий и прекрасно знали язык). Там жили под Берлином. Мама Левитса пошла в Службу спасения, помогала раскапывать гражданских, погребенных после бомбардировок под обломками.

Эгил позже часто задавался вопросом: каково было детям, рожденным в такое апокалиптическое время? Мама ему ответила: «Когда мир вокруг погибает, жажда жизни сильнее всего».

ТАЙКОМ РОЖДЕННЫЙ И НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ

По окончании войны семья оказалась на территории Восточного Берлина, контролируемого советской администрацией. Поэтому в 1946 году их всех переселили на территорию Латвии. А в марте 1949 года ее родителей и сестер, живших в селе, депортировали в Сибирь в числе десятков тысяч других латвийцев. Ингеборге же удалось избежать этого, поскольку она жила в Риге. Друзья подсказали ей, что есть человек, который поможет ей сделать поддельные документы. Так она выскользнула из списков репрессируемых. И так познакомилась со своим будущим мужем Йонасом Левитсом, сделавшим такие документы.

Ингеборга помнила об угрозе висящей над ней и, будучи беременной, не пошла в роддом, боясь что там будут внимательно смотреть ее документы, ведь это было еще до ХХ съезда. Эгила рожала дома. И какое-то время, опять-таки, его не регистрировали официально. Лишь через некоторое время после амнистии, объявленной Хрущевым в 1959 году, мать осмелилась пойти в милицию, чтобы зарегистрировать существование сына. Но и после этого она всегда была готова к аресту за длительное введение советской бюрократии в заблуждение.

Левитс рассказывает, что самые первые воспоминания в жизни у него такие. Ему три года, и он с родителями идет на Рижский вокзал, чтобы встретиться с бабушкой и дедушкой. И вот с дымом и свистом приходит поезд. Из вагона выходят старая тётя и старый дядя, оба в ватниках, резиновых сапогах, с какими-то свертками в руках. «Я смотрю и думаю: это что, действительно мои бабушка и дедушка?» - вспоминал Эгил. Так в 1958 году вернулись из Сибири его старшие родственники. Позже он часто ездил на лето в деревню к бабушке и дедушке. Папа Йонас хотел научить сына читать, когда тому не было еще и четырех лет. Но бабушка спасала его, говоря, внук ей помогает, работая в саду.

Впрочем, читать он научился довольно рано. И перед поступлением в школу уже вовсю читал газеты. Поэтому родители решили, что ему нечего идти в первый класс. После успешного прохождения тестов, Эгил пошел сразу во второй. Папа и мама были рады, а вот сам мальчик - не очень, поскольку, как он выразился «быть самым молодым в классе, не всегда приятно».

И ВНОВЬ ГЕРМАНИЯ

Диссидентствующая семья Левитсов хотела выхеать из СССР, тем более что в западноевропейских странах у них были близкие родственники (братья деда Баргса, не вернувшиеся в Латвию в 20-х годах). Однако права на выезд им не давали. И лишь в 1972 году, в рамках политики «разрядки», перед визитом президента США Ричарда Никсона в Москву нескольким тысячам человек (советским диссидентам) была дана возможность выехать на Запад. Такое предложение сделали и Йонасу Левитсу. Он, конечно же, согласился. Так семья оказалась в Германии.

Но Эгил, в отличие от родителей, не знал немецкого языка. Поэтому ему, уже закончившему школу в Риге, пришлось пойти в местную латышскую гимназию в Мюнстере. Там он активно учил немецкий и не менее активно участвовал в жизни латышского общества изгнанников. И, кстати, перечитал всю местную библиотеку об истории Латвии.

В латвийской диаспоре было много технарей, инженеров, химиков. И школа №2, которую Эгил закончил в Риге, также имела химический уклон. Поэтому он поначалу пошел на химический факультет Гамбургского университета. Однако после двух лет изучения химии понял, что настоящее его призвание - право и политика: «Это науки, которые дают образованным латышам профессиональные инструменты, более эффективные на пути к свободе. Я думал: если сам чудом сбежал из советской тюрьмы, то должен подумать о том, как помочь другим, тем, кто остался там. Выбор моей учебы был целенаправленно политически мотивирован. Сначала я изучал в Гамбургском университете право, затем политологию».

А поскольку он хорошо знал русский язык, то специализировался на советологии. Преподавателями Эгила были профессор Лебер и профессор Майзнер. Оба - балтийские немцы: Лебер - из Латвии, Майзнер - из Эстонии. «Имя Лебера хорошо известно в кругах латвийских юристов и историков, а Майзнер популярен в Эстонии - он научно обосновал политику непризнания оккупации стран Балтии».

В Германии у Эгила была интересная работа - он участвовал в юридическом анализе пакта Молотова-Риббентропа в научной группе при Бундестаге, работал в Институте восточно-европейских исследований в Геттингене.

ВКЛАД В ВОССТАНОВЛЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ

С началом перестройки Левитс имел возможность приезжать в Латвию. Здесь он стал членом Совета Народного фронта Латвии, был учасником Гражданского конгресса Латвии. При этом как ученый из Геттингенского института он объяснял на Западе, что в восстановлении независимости балтийских стран и в целом в распаде СССР нет ничего страшного (тогда панически боялись «расползания» советского ядерного оружия).

Как квалифицированный юрист, получивший образование в Германии, 35-летний Левитс стал одним из авторов Декларации о восстановлении независимости Латвии от 4 мая 1990 года. Но главное его профессиональное детище - Преамбула к Сатверсме (Конституция Латвии). Левитс был инициатором дополнения Конституции Латвии тезисами о важности латышской идентичности и «основной нации».

Позже он много работал над составлением законов вновь независимой Латвии. В 1992-1993 годах Левитс был послом Латвии в Германии и Швеции. В 1993-1994-м он - министр юстиции. В 1994-1995-м - посол в Венгрии, Австрии и Швейцарии. Позже - судья Европейского суда по правам человека (1995-2004). После этого Левитс стал членом Суда Европейского Союза (до 2010 года институция называлась Судом Европейских сообществ). На выборах президента Латвии в 2015 году (тогда его выдвинуло Национальное объединение) он занял второе место после Раймонда Вейониса. В 2018 году полномочия Левитса в качестве судьи Суда Европейского Союза были подтверждены.

Ну а в конце мая 2019 года Левитс, как известно, был избран Президентом Латвии (опять же с подачи националов, но это предложение поддержали все партии правящей коалиции). Инаугурация пройдет 8 июля.

В целом, Левитс имеет широкую поддержку среди латышской интеллигенции и юридического сообщества. Его поклонники даже создали специальный сайт и группы в соцсетях.

Ну и последнее - Левитс женат, жена Андра (гинеколог по образованию). Двое детей: дочь Индра и сын Линард.

ПРЕЗИДЕНТ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ И НРАВСТВЕННЫЙ КАМЕРТОН

Латвия - парламентская страна, президент здесь обладает не такой уж большой властью. Но он является совеобразным нравственным камертоном. И в этом смысле пост очень важен.

Уже по биографии Эгила Левитса его взгляды в целом ясны. Сторонник демократии, человек, ориентированный на Запад, сторонник европейских ценностей. Но при этом - жестко отстаивающий необходимость сохранения латвийской, латышской идентичности.

Он это определяет как принцип «открытой латышскости». И дает ему такое толкование: «Каждый принадлежит к латышской нации с латышским языком и латышской культурой, и это ни в малейшей степени не умаляет того, что можно и другой язык использовать и другие культуры пестовать. Но нашим общим фокусом мышления должно быть латвийское государство. Только тогда оно будет сильным, если всё латвийское общество (или его ощутимое большинство) свои действия сфокусирует на нашем общем, латвийском обществе и латвийском государстве». То есть, по его мнению, обучение в школах должно проходить на государственном языке. А для представителей национальных меньшинств может существовать отдельный предмет: русский, литовский, эстонский, польский, немецкий и т.д. язык.

Левитс категорически против высказываний, что Латвия должна (или может) быть «мостом между Востоком и Западом». Он всегда подчеркивает: «Латвия - не мост от России к Западу, она сама - Запад». При этом избранный президент всегда столь же четко выступает в поддержку Украины, ее территориальной целостности и реформ.

В свою очередь в России не очень обрадовались победе Левитса, определяя его как «юриста с антироссийским уклоном». При этом российские СМИ периодически пытаются вытащить в заголовок о Левитсе нечто позитивное. Но при ближайшем рассмотрении этот тезис показывает свою оборотную сторону. Вот, к примеру, «Левитс не исключил встречи с Путиным». Заглядываем внутрь, а там сказано: «Я этого (встречи с Путиным, – ред.) не исключаю полностью. Но я не думаю, что это актуальный вопрос сейчас и в ближайшем будущем». Ну то есть, вероятность - примерно как у встречи с динозавром, 50 на 50, или встречу, или нет.

Или вот еще. «Избранный президент Латвии выступил за хорошие отношения с Россией». А что внутри? «Следует стараться, чтобы отношения Латвии с Россией были хорошими, однако они должны быть частью общей политики Евросоюза по отношению к РФ... Во многом от России зависит, будут ли между двумя странами хорошие отношения». То есть - налицо дипломатически аккуратное указание на необходимость европейского единства, общей позиции во взаимоотношениях с Россией, поведение которой, мягко говоря, не безупречно.

В разделах о семейной истории Э.Левитса, его детстве и юности использованы материалы из статьи Вии Бейнерте «Izlaušanās no cietuma. Saruna ar Egilu Levitu» / «Прорыв из тюрьмы. Разговор с Эгилом Левитсом».

Олег Кудрин, Рига

Фото - Анда Краузе; семейный архив, публикация в LA.LV. Zinu portal Latvia